Пятый неспящий

Постель Риммы пришлось теперь перенести в комнату на первом этаже, которая примыкала к гостиной, эту комнату сестра называла «комнатой отдыха». О том, чтобы карабкаться на второй этаж, и думать было нечего. В ближайшее время больной предстояло обитать внизу.

Роберт Ринатович сидел и вполуха слушал, как сестра с дочерью рассказывают о своих злоключениях. Ему хотелось побыть одному, успокоиться, поразмыслить о том, что происходит, что им делать дальше. Мышцы рук и ног тряслись от напряжения.

«Побуду здесь немного и пойду к себе», – подумал он. Старик чувствовал себя усталым и разбитым, хотя, само собой, дочери и сестре сейчас было во сто крат хуже.

– И все же я понять не могу, куда подевался этот тип! – в сотый раз гневно произнесла Римма. – Наворотил дел и как сквозь землю провалился!

Он вышел из задумчивости и проговорил с ноткой нетерпения в голосе:

– Не понимаю, почему тебя это так удивляет.

– В смысле?

– В прямом. Просто очередная загадка в череде всего прочего. Я же говорил, что видел себя самого – мертвого. По-моему, это куда более непонятно, чем призрак на дороге.

– Призрак? – переспросила Роза. – Ты серьезно?

– Конечно, серьезно, – саркастически отозвалась Римма. – Он же у нас писатель! Привык широко смотреть на вещи.

Сестра годами говорила с ним именно так: снисходительно, иронично. Принижая его творчество. Посмеиваясь над ним. Не воспринимая всерьез. Роберт Ринатович так привык к этому, что давно перестал обижаться. Вернее, думал, что перестал. Но тут вдруг что-то нахлынуло. Злость, горечь. В висках гулко застучало, и он сам не успел понять, как вдруг обнаружил, что произносит гневную тираду:

– Может, хватит уже издеваться надо мной? Не надоело еще? Почему бы тебе не найти другую мишень для своих шуточек? Хоть сегодня могла бы оставить меня в покое! Все-таки я только что помогал тебе, тащил на своем горбу. Как ты можешь так жить – не ведая ни благодарности, ни сострадания, ни любви?

Римма, конечно, ничего подобного не ожидала. Роли были распределены много лет назад: она тонко подначивает или откровенно третирует брата – в зависимости от настроения, а он улыбается, терпит и делает вид, что его это ничуть не задевает, а порой и забавляет. Вероятно, от изумления, да еще и от усталости, от пережитого стресса ее тоже понесло:

– Благодарности? Ты мне сейчас будешь говорить о благодарности?! Поглядите-ка, он меня дотащил до дому! В ножки тебе за это поклониться? А ничего, что я тебя тащу всю жизнь? И семью твою в придачу? Ты же палец о палец не ударил, только и умеешь бумагу марать! Толком ни на что заработать не мог – все на мои плечи переложил и рад! Да твоих убогих заработков на хлеб только и хватало! А я колотись одна за вас за всех, да еще и взгляды косые на себе лови!

Лицо у Риммы покраснело и словно бы раздулось, губы мелко дрожали. Роза и Регина напряженно молчали. Роберт и сам был не рад, что ввязался в эту перепалку, но ничего не мог поделать. Говори он сейчас или молчи – ничего уже не изменится. К тому же молчать не хотелось.

– Послушай, я знаю: мои литературные опыты никогда не приносили денег. Будь это иначе, ты могла бы меня уважать. Разумеется, я всем тебе обязан. Мы все тут твои должники и живем за твой счет из милости! Но может, довольно уже постоянно попрекать, тыкать нам в нос своей щедростью? Чем я могу отплатить? Скажи, все сделаю! Неужели ты не понимаешь, как это тяжело, раз за разом выслушивать твои оскорбления?

– И чем же это я тебя оскорбила, скажи на милость? – прищурилась сестра. – Это не я тебя оскорбила, а ты сам себя… Себя вини! Если ты бездарный писатель, на кого тут обижаться?

Выпалила – и, похоже, сама испугалась своих слов. Все-таки она перешла границу. Роберт Ринатович хотел ответить что-то, но понял, что не сможет найти нужных слов. Вместо него ответила дочь:

– Это уж слишком, тетя Римма! – возмутилась она. – Так нельзя. Называть человека бездарным только потому, что его талант не приносит денег! Разве мало в литературе недооцененных писателей?

– Да и деньги были! – встряла и Роза, которая не могла упустить возможности возразить тетке. – Вы что, забыли? У деда же выходила книжка. Ему и гонорар заплатили, между прочим! И журналисты хвалили.

Вот тут-то Римма и сделала коронный выпад.

– Книжка? – презрительно выплюнула она. – Гонорар? Да вы хоть знаете, сколько мне потребовалось усилий, чтобы договориться с директором издательства? Сколько я его уговаривала, чтобы он напечатал твои стишки? А твой так называемый гонорар – он же полностью из моего кармана! – Она обернулась к Розе, которая застыла с открытым ртом: – Что ты там говорила? В газете похвалили? Так вот, за статейку эту тоже мной уплачено! А иначе ни за что бы никто о нем писать не стал!