Пятьсот лет спустя

– Мы получили подробное описание его дружков и выяснили, что двое из них джареги.

– А еще мы говорили с джарегом – непонятно про что.

– После чего мы побеседовали кое с кем из моих знакомых.

– Похоже, у вас с ними неплохие отношения.

– И подробно описали тех джарегов.

– А ваши знакомые нам кое-что о них рассказали…

– Теперь нам известно, что те двое – наемные убийцы.

– … после чего мы помчались…

– … мы помчались, потому что…

– … вы утверждаете…

– … что жизнь Кааврена в опасности…

– … что жизнь Кааврена в опасности…

– … и вы по-прежнему не понимаете почему?

– … и я по-прежнему не понимаю почему.

– Тазендра, вы меня внимательно слушали?

– Прошу прощения, мой дорогой Пэл, я разговаривала сама с собой, потому что продолжаю находиться в недоумении. Подождите…

– Ладно, поверьте мне на слово. Кааврену угрожает серьезная опасность.

– Кааврену? Невозможно!

Пэл покачал головой и прекратил все попытки убедить Тазендру в своей правоте. Впрочем, она, несмотря на протесты, отлично знала, что йенди обладает тонким умом и может заглянуть в суть проблемы, которая многих ставит в тупик. И потому поспешила за ним к Императорскому дворцу, стараясь не отставать ни на шаг.

В то же самое время довольно далеко от них разворачивались события, имевшие непосредственное отношение к нашей истории. В гостинице Хаммерхед – читатель, возможно, помнит по предыдущей книге, что она располагалась рядом с домом Кааврена, – разыгрывалась следующая сцена. Мика, хорошенько изучив состояние своих финансов, пригласил на роскошный обед Сахри, к которой начал все больше привязываться.

Щедрость Мики распространилась так далеко, что он заказал жареную дичь в масле и грибном соусе, хлеб, зажаренный со сладким перцем и чесноком, и бутылку вина. Сахри поглощала все эти яства с почтением, которого они заслуживали благодаря своим питательным свойствам и цене. Разумеется, нашему читателю известно, что цена – понятие относительное. Стоимость такого же точно обеда в том же самом месте показалась бы Тазендре сущим пустяком, а вот бедняга Мика выложил за него целое состояние (поскольку привык питаться тем, что оставалось на хозяйском столе).

Чтобы усилить впечатление, Сахри приступила к приятной беседе. Мы употребили слово «приступила», поскольку поначалу ей пришлось делать над собой усилие; впрочем, благодаря сходству характеров – своего и Мики – она довольно быстро освоилась, и застольная беседа потекла ровно и спокойно.

Мы не станем надоедать читателю подробностями их разговора – достаточно сказать, что два достойных представителя Дома Теклы оказались в приятной обстановке, да еще обнаружили, что получают удовольствие от общения друг с другом. А вот слуг гостиницы не особенно радовало их присутствие в обеденном зале. Существует классификация неприятных посетителей: их разделяют на два типа. Первые – те, кто очень богат и наделен властью, считают, что прислуга обязана мгновенно выполнять каждый их каприз. Вторые – те, кто очень беден и считает, что тратят на обед огромную сумму из своих заработанных тяжелым трудом денег, а следовательно, трапеза должна стать для слуг таким же важным событием, как и для них самих.

По мере приближения конца обеда, после обсуждения своих господ, неприятных поручений, необычного цвета глаз и волос друг друга (самого заурядного в действительности), ценности белого мяса против темного и важности того, чтобы оно не оказалось слишком сухим, и прочего, Мика громко и с чрезвычайно важным видом попросил принести хлеба. Он хотел собрать остатки соуса с большого деревянного блюда, на котором им подали дичь. Слуга принес ему горбушку грубого черного хлеба и сопроводил ее таким высокомерным взглядом, что Мика не мог не обратить на это внимание.

– Ты заметила, какие отвратительные здесь манеры? – сказал он.

– Заметила, – проговорила Сахри, – они совершенно не умеют себя вести!

– Если бы я прихватил с собой табуретку, уверяю тебя, я бы с ним потолковал по-свойски.

– Что прихватил? – удивленно посмотрев на Мику, спросила Сахри.

– Мою табуретку. Неужели ты забыла историю, которую рассказал милорд Кааврен…

– Ах да! Я вспомнила. Просто удивилась, что ты по-прежнему относишься к мебели, как к оружию.

– Ну нет, конечно. Только моя табуретка особенная, я к ней привык! Каждый раз, когда мы отправляемся в путешествие, я даже и подумать не могу о том, чтобы оставить ее дома. В конце концов, я ведь отлично умею обращаться с таким оружием.

– Как, ты привез с собой табуретку?

– Ясное дело. Разве ты ее не видела, она стоит в углу возле двери?

– О Боги, Мика! Я сотворила нечто ужасное!

– В чем дело, дорогая? – нахмурившись, спросил Мика. – Давай рассказывай. Вижу, ты взволнована, и мне становится не по себе, когда я смотрю на твое побледневшее лицо.

– Я ничего не знала и подумала, что это какой-то мусор, оставшийся после вашего путешествия в Драгейру, я делала уборку и…

– Что?

– Я ее выбросила!

Мика стал бледным как полотно.

– Ты ее выбросила?

– Да, на помойку, которую вывозят через неделю мусорщики, получающие от Империи деньги за свою работу.

– О! – простонал Мика.

– Сможешь ли ты меня простить?