Пятое приключение Гулливера

Скрестившиеся железные пути, мосты над водой и над путями. Буграстые пустыри, овраги, зеленеющие огороды. Бабы в пестрых платках, мужики, плетущиеся за плугом. Ребятишки подбрасывают камни под колеса авто.

— Цыц, паршивые!

Проселок, мягкая пыль. Колокольня. Река с крутыми изъезженными берегами. Болота. Легкий кустарник. Лес.

Внезапный спуск — и за ним: мох, осока, черные сосновые стволы. Серые сухие облака. Безотрадное карканье галок.

«Бенц» остановился. Товарищ Плотников встал, хлопнул рукавицей о рукавицу, осмотрелся.

— А мы не заблудились?

Но никто лучше его не мог знать дороги.

Опять зашуршали шины по песку. Направо, налево, впереди — пустырь без конца, черные сосны, березы и сухая трава. Почерневшие остатки строений, а дальше — опять пустырь. Безотрадное карканье галок и низко нависшие сухие облака.

Губы товарища Плотникова кривились чуть заметной усмешкой. «Бенц» свернул с дороги и пролетел в пустырь. Затормозил на неубранном хворосте и остановился.

Товарищ Плотников повернул к мистеру Бриджу широкое улыбающееся лицо и сказал:

— Украли!

Потом успокоительно и бодро:

— Н-ничего!

Мистер Бридж молчал, и ни один мускул не дрогнул на его хорошо тренированном лице.

И снова пошли: поля, перелески, луговины, ребятишки и бабы, и плетущиеся за плугом мужики. Чем-то знакомым пахнуло на мистера Бриджа: колокольня. Церковь с белой оградой, кладбище. Крыша барского дома.

Мистер Бридж мог увидеть: распоясанный босой мужик стоит посреди дороги, любуясь автомобилем. Кто может ехать в автомобиле? Губы привычно шепчут:

— Комиссары… Небось по налогу…

Но вот глаза его раскрываются страхом, он шепчет:

— Свят, свят, свят…

И пятится, растопырив руки.

Видел ли его мистер Бридж? Вряд ли. «Бенц» так быстро промчался мимо деревни.

— Может быть, неправильный адрес? — сказал управдел. — Все может случиться…

— Кто ликвидировал завод? — спрашивает товарищ Плотников, не обращая внимания на слова управдела, и на его губах нет добродушной улыбки.

— Я посмотрю… Бройде… Яков Семенович Бройде…

Вечером в квартиру Якова Семеновича звонили. Звонили настойчиво, властно. На звонок вышла полная декоративная дама и через цепочку спросила:

— Бройде? И я не знаю никакого Бройде…

В купе вагона международного общества из России в Англию едет представитель торгового дома «Джемс Уайт Компани лимитед» мистер Роберт Бридж.

На нем тот же широкий клетчатый сюртук, та же шляпа, так же курит он набитую необыкновенной крепости кепстеном трубку. Вот он снимает шляпу…

Но разве это мистер Бридж? Что сталось с почтеннейшим представителем почтеннейшей фирмы? Нет, это не мистер Бридж. Вот он провел рукой по вспотевшему лбу. Вяло опущенные губы. Подозрительный, бегающий взгляд.

Сумасшествие, мистер Бридж, сумасшествие…

Стук в купе. Плечи мистера Бриджа вздрагивают. Голова уходит в плечи. Мистер Бридж крадется к двери и полуоткрывает ее:

— Ариадна, это ты? — говорит он на чистом русском языке. — Я думал, ты не придешь…

Станция проходит за станцией. Вот серый полусгнивший помост. Доска с указательным перстом и надписью:

Кипяток…

Сонный носильщик. Молодой человек идет по путям с чемоданом…

Мистер Бридж закрывает окно и задергивает занавеску.

Поручик Журавлев Повесть с лирическими отступлениями

Начало

Летом тысяча девятьсот двадцать первого года в одной из южных газет довелось мне прочесть сообщение о смерти поручика Журавлева, и с той поры неоднократно пытался я описать историю его жизни, от ранних лет юности до безвременной гибели, и только повседневные заботы отвлекали меня от выполнения этой задачи.

Однажды совсем было взялся я за перо и уже вывел на листе заголовок, как неожиданный стук в дверь (а читателю известно, что ни в повестях, ни в романах не стучат в дверь без какого-либо, со стороны автора, тайного умысла) — неожиданный стук в дверь заставил меня оторваться от работы.

Как и следовало ожидать, в комнату вошел незнакомый господин, вежливо поклонился и не менее вежливо сказал:

— Кажется, я помешал вам?

Я был, как полагается, в недоумении, но врожденная деликатность не позволила мне спросить о причинах его неожиданного вторжения — вместо этого я сказал:

— Садитесь, пожалуйста!

Как сейчас вижу: сидим мы вдвоем — я у стола, он неподалеку от меня, и передо мною лежит лист бумаги с надписью: поручик Журавлев.

Так просидели мы ровно пятнадцать минут. Потом он заглянул в рукопись и сказал:

— Вы, по-видимому, близко знали поручика?

— Да, очень…

Тогда незнакомец быстро проговорил:

— Я тоже… Знаете, мне иногда кажется, что Журавлев и я — одно и то же лицо…

Я почувствовал легкий озноб, но, не выдав волнения, взглянул в лицо незнакомцу. Несомненно, я принял бы его за покойного поручика, если бы сам я…

Но об этом после. Незнакомец, как и полагается подобным, чересчур уж вводным, персонажам, тотчас исчез, но несомненное наличие несчастного поручика в живых расстраивало все мои планы.

И вот только теперь, через год, не без некоторой, впрочем, боязни — я начинаю:

ПОРУЧИК ЖУРАВЛЕВ

Повесть