Пятое измерение. На границе времени и пространства (сборник)

– Нет, знаете, когда они вместе пили, вместе шлялись… с девушками встречались, то, поверьте, отношения между ними были самыми братскими.

Теперь. Для продолжения такого исследования можно было бы залезть в архив уже губернатора. И посмотреть, что же третий Жемчужников тогда уже творил.

Ну вот еще к тому же – уже 74-й год, выяснение все еще идет, уже из Ментоны пишет Алексей, что и граф Алексей Константинович писал также под этим псевдонимом. А о Саше – вообще нет.

Меня интересует – чувствовали ли люди меру своей одаренности? У меня есть ощущение, что Александр был бесконечно одаренным человеком. И потому ни черта не сделал. А не почему-нибудь другому. Когда одаренность сталкивается с необходимостью воплощения, перед ней очень суровый выбор – идти на это или не идти. Средняя одаренность может идти на это, стараться и превозмочь себя, и достичь довольно высоких результатов. А вот когда… то – зачем козе баян, как говорят.

Смотрите – если идти по строчкам, вот то, что потом отрицали: Александр сочинял для Пруткова некоторый материал, как бы продолжал уже сделанное дело. Тоже маразм провал: «Мой знаменитый дядюшка, Козьма Сергеич Прутков, давно уже, к общему сожалению, скончался». То есть было общее сожаление, которого потом уже не было.

Вот еще процитирую из этих дополнительных материалов, которые родились уже на фоне разборок: «Большую часть времени я, однако, всегда уделял на занятия литературою. – Это как бы от лица Козьмы. – Ни служба в Пробирной палатке, ни составление проектов, открывавших мне широкий путь к почестям и повышениям, – ничто не уменьшало во мне страсти к поэзии. Я писал много, но ничего не печатал. Я довольствовался тем, что рукописные мои произведения с восторгом читались многочисленными поклонниками моего таланта, и в особенности дорожил отзывами об моих сочинениях приятелей моих, гр. А. К. Толстого и двоюродных его братьев Алексея, Александра и Владимира Жемчужниковых» – в этой последовательности Владимир оказывается последним.

– Кто это пишет?

– Это, я думаю, Сашенькино сочинение. Это из того, что вычеркивается из свода Пруткова, то есть – вписанное впоследствии одним Александром. В сравнении с Алексеем здесь все завуалировано и очень мягко, надо сказать: «Под их непосредственным влиянием и руководством развился, возмужал, окреп и усовершенствовался тот громадный литературный талант мой, который прославил имя Пруткова и поразил мир своей необыкновенною разнообразностью».

Интересно тут все, даже последовательность, в которой они друг друга перечисляют.

– Что-то тут личное чувствуется. Может быть, они барышню не поделили?

– Нет, тут уж было не до барышень. Барышень у них хватало. Вот еще из предисловия: «Младшие братья тоже рано вступили на стезю зубоскальства, проложенную старшими. Александр буффонил в стихах и в прозе, как и в жизни. Нелепые басни – видный жанр в творчестве Козьмы Пруткова – начал культивировать он».

Еще:

«По словам Алексея Жемчужникова, Александр Михайлович был известен как превосходный актер на домашних спектаклях. Разнообразные созданные им типы высоко ценились М. С. Щепкиным, П. М. Садовским и И. Ф. Горбуновым».

Ну – актер. Актер ведь легко вживается в форму, и потом она сходит со сцены. И розыгрыши все, которые сначала были не письменными… «Не только на сцене, но и в печати произведения Козьмы Пруткова появились раньше, чем возник вопрос их автора… Летом пятьдесят третьего года Александр Жемчужников сочинил, частью в сотрудничестве с братьями, три комических басни…»

Теперь – Владимир: