Пятое измерение

Та-ак, тянет Стриж; он умылся и стоит, вытирая раскрасневшееся лицо, над душой и телом техника Убыйбатько, рассматривает схему; физиономия у Андруши сделалась сонной. Та-ак. понятно!.. Ну, а сейчас как здоровье, ничего?

В... в порядке, ошеломленно отвечает техник.

А чем хворал?

Да... ничем не хворал.

Так, понятно, ага! Значит, в военкомат вызывали на переподготовку?

Не вызывали.

Та-ак... а, конечно, как я сразу не догадался: женился и брал положенный трехдневный отпуск. Поздравляю. Андруша. давно пора!

Да не женился я! Техник беспомощно озирается.

Кино-о! тихо произносит Алла.

Понятно... ничего не понятно! Сашка вешает полотенце, начинает расчесываться. Почему же ты так мало сделал? Мы договорились, что за время командировки ты закончишь схему от и до, как ты изволил выразиться. А?

Так двухваттных сопротивле...

Материально-ответственный не должен мне говорить о сопротивлениях! гремит Стрижевич. Это я должен ему напоминать о сопротивлениях, конденсаторах, проволоке монтажной, пергидроли тридцатипроцентной и прочем!

Зато ж монтаж какой, Александр Иванович! льстиво и нахально заявляет техник. Куколка, не будем спорить. Ажур!

Куколка. Ажур... Стриж склоняет голову к плечу. Не монтаж, а позднее итальянское барокко. Кубизм. Голубой Пикассо! А на какой предмет мне это искусство! Схема проживет неделю, может быть, день а виртуоз паяльника Андруша Убыйбатько тратит месяцы, чтобы выгнуть в ней проводники под прямыми углами. Сколько тебе внушать, что экспериментальные схемы делают быстро; если идея пришла в голову утром, то к вечеру ее надо проверить, пока не завонялась. Темпы, темпы и еще раз темпы, как говорит всеми нами любимый шеф. Все понял?

Техник трясет головой, как паралитик, берется за паяльник. Дня на три ему этого заряда хватит.

Та-ак... осматривается теперь Стриж. Капитан все еще брился. Аллочка, как всегда, неотразима. Какая прическа! Как называется?

"Пусть меня полюбят за характер!" И щеки Смирновой слегка розовеют.

Эй, ты чего пристаешь к чужим лаборанткам? ревниво осаживаю я Стрижевича-ординарного, видящего только один вариант прически, щетины и прочего.

А, ты здесь? замечает он меня. Тебя еще не выгнали? Ну, пошли покурим.

Выходим в коридор, располагаемся друг напротив друга на подоконнике торцевого арочного окна. Закуриваем. Глаза Сашки -красны от дорожного ветра.

Чего тебя раньше принесло? Мы тебя ждали завтра.

Так... Он пускает дым вверх. Конференция унылая, никакой пищи для ума. Чем коротать последнюю ночь в гостинице, сел на мотоцикл и... Стриж мечтательно щурится. Ночью на дороге просторно. Кошки прибегают на обочину светить глазами. Вверху звезды, впереди фары встречных. Непереключение света ведет к аварии, на кромку не съезжал. Пятьсот двадцать кэмэ прибавил на спидометре, ничего? А ты здесь как?

Средне. Чтоб да, так нет, а чтоб нет. так да. И я рассказываю все: поругался с Ураловым из-за списания "мигалки", подпирают сроки с матрицами, пробовал новую идею. но неудачно ушибло током.

Стриж выслушивает внимательно.

Погоди, начинает он, кидая окурок у урны, а как же все-таки...

Но в этот момент, как всегда кстати, из двери выглядывает Кепкин, видит Сашку, направляется к нам:

Прливет, с прлиездом. Ну, как конферленция?

Ничего, спасибо. Тот с удовольствием трясет Геркину руку. Вот только доцент Пырля из Кишинева очень обижал электронно-лучевую технологию. Доказывал, что она ненадежна, ничего микроэлектронного ею создать не удастся. Вот... Стрижевич достает блокнот, листает, цитирует: "По перспективам промышленного выхода этот способ в сравнении со всеми другими подобен способу надевания штанов, прыгая в них с крыши, или не попадешь, или штаны порвешь". А?

Ну, знаешь!.. И без того длинное лицо Кепкина, который строит машину для лучевой технологии и большой ее энтузиаст, вытягивается так, что его можно рассматривать в перспективе. Между нами говорля, Пырля не голова. Светило, которлое еще не светило.

А Данди, оживляется Сашка. Данди голова?

Данди горлод... а, ну тебя к фазанам! С вами, химиками-алхимиками, чем меньше общаешься, тем дольше прложивешь.

Он поворачивается к своей комнате, но тотчас передумывает. остается; без общения с нами Геркина жизнь была бы хоть и дольше, но скучней.

А что еще было интерлесное?

Расскажу на семинаре, потерпи. Стриж прячет блокнот. Я пока не на работе.

Из коридорной тьмы, вяло переставляя ноги, приближается Тюрин. В руке у него тот же "Джорнел оф апплайд физик".

Чувствуется в твоей походке какой-то декаданс, Кадмич, замечает Сашка, здороваясь за руку и с ним. Напился бы ты, что ли, да побил окна врагам своим!

А это мысль! подхватывает тот, стремясь попасть в тон. Но замечает мое отчужденное молчание, киснет. Я, наверное, помешал?

(Мы собрались вместе, думаю я, четыре основоположника хоть Нуль-вариант разворачивай. Только не выйдем отсюда к Нулю, к надвариантности, не то настроение, не тем заняты мысли не повернуть их к такой проблеме. Лишь от одной ординарной к другой подобной, в пределах специальности.)