Пятнадцать часов

Краем глаза Ларн видел, что сержант Феррес подошел к концу внешней колонны гвардейцев, чтобы начать свою инспекцию. Сержант медленно двигался вдоль строя, осматривая каждого человека по очереди, взгляд его темных глаз быстро метался вверх и вниз, выискивая какой-нибудь изъян в снаряжении, обмундировании или выправке. В такие моменты, неважно, где он стоял в строю, Ларну всегда казалось, что сержант дойдет до него через целую вечность. Долгая мучительная вечность в ожидании, как шляпка гвоздя, по которой должны ударить молотком – все время зная, что как бы он ни старался и какую бы предусмотрительность не проявил, молоток все равно ударит.

Внезапно, когда до Ларна оставалось еще три человека, сержант остановился и повернулся лицом к светловолосому солдату, стоявшему перед ним. Это был солдат Леден – его любимая мишень. Высокий и широкоплечий, с толстой шеей и большими руками, Леден выглядел еще более деревенским, чем остальные солдаты в роте. Даже сейчас, когда он стоял по стойке «смирно» под свирепым уничтожающим взглядом Ферреса, лицо Ледена было открытым и бесхитростным, его рот как будто в любой момент был готов растянуться в теплую и дружескую улыбку.

- Твой лазган, солдат, - сказал сержант, - Дай его мне.

Потом, взяв лазган из рук Ледена, он сначала проверил предохранитель, перед тем, как осмотреть остальные части оружия.

- Как лучше всего гвардейцу предохранить лазган от неисправностей в бою? – спросил Феррес, сверля глазами лицо Ледена.

- Я… э… сначала  он должен проверить, что аккумулятор не разряжен. Потом он должен прочитать Литанию Расклинивания…

- Я спросил, как предохранить лазган от неисправностей, Леден, - прервал его Феррес. – А не как расклинивать его после того, как неисправность уже произошла!

- Ээ… - на секунду Леден казался загнанным в тупик, пока его глаза вдруг не осветились вдохновением.

- Гвардеец должен чистить лазган каждый день, читать Литанию Чистоты, когда он…

- А если, из-за того, что он не исполнил своей обязанности держать лазган в чистоте, гвардеец обнаруживает, что оружие заклинило посреди боя, и он не имеет возможности починить его? – снова прервал его сержант. – Что тогда, Леден? Как тогда должен действовать гвардеец?

- Он должен примкнуть штык к креплениям на пламегасителе лазгана, сержант, и использовать его для защиты, – ответил Леден, в голосе сейчас слышалась гордость, как будто он был уверен, что наконец правильно ответил на один из вопросов сержанта.

- В пылу боя? Когда противник прямо перед ним? Что если у него нет времени примкнуть штык, Леден?

- Тогда он должен использовать лазган как дубинку, сержант.

- Как дубинку, говоришь? – спросил сержант, внезапно взявшись обеими руками ствол лазгана и подняв приклад оружия над головой. – Что, он должен держать лазган над головой, как будто это бита и он играет в шрив-бол?

- О нет, сержант, - мягко ответил Леден, явно не осознавая, что каждым своим словом он углубляет яму для себя. – Он должен держать лазган горизонтально, широко разведенными руками, как будто это короткий жезл, и бить противника прикладом.

- Ага, понятно, - сказал сержант, опустив лазган и держа его перед собой в том положении, которое показал Леден. – А чтобы вывести противника из строя, куда должен целиться гвардеец – в лицо, в грудь или в живот?

- В лицо, - сказал Леден с идиотской улыбкой, в то время как все остальные гвардейцы в роте внутренне содрогнулись, потому что они знали, что сейчас произойдет.

- Понятно, - сказал сержант Феррес, быстро двинув прикладом лазгана и разбив Ледену нос. Вскрикнув, Леден рухнул на колени, из его носа вырвалась струя крови.

- Встать, Леден, - сказал сержант, бросив лазган ему обратно, когда Леден, шатаясь, поднялся на ноги. – Ты даже не ранен серьезно. И тем более, не выведен из строя. Запомни это как урок. Возможно, в следующий раз ты будешь чистить свой лазган более тщательно. Энергоузел у него такой грязный, что может перегореть после нескольких выстрелов.

Отвернувшись от Ледена, сержант продолжил свою инспекцию. Стоя от него через трех человек в строю, Ларн чувствовал себя подавленным в ожидании неминуемой беды. «Феррес сегодня в воинственном настроении», подумал он, «Он никак не позволит мне пройти проверку. Он обязательно найдет что-то, что я сделал не так. Какую-нибудь маленькую ошибку. Он всегда что-нибудь находит».

Чувствуя, что сердце поднялось к самому рту, Ларн увидел, что сержант остановился  и повернулся к нему.