Пятисотый

Она подвинула хайбол по стойке ближе к Хитчу, но тот даже отшатнулся и замотал головой.

— Не-не-не! Не надо! Отдай его кому-нибудь. А я… я закажу что-нибудь другое… что-нибудь новое…

— Ты что, Хитч?! Никто не отказывается от халявы.

Она уже хотела поругаться с этим тупым здоровяком, не понимающим собственной выгоды, но именно в этот момент в бар вломились пять костоломов Хумита. Успели они немного. Один гравидубинкой смахнул со стола номер три кружку с пивом и большое блюдо с сырными крекерами, а другой ударом гравикастета опрокинул киберофицианта Мону. Всё, что произошло дальше, если и удивило Барри, то не сильно, потому что у неё уже был случай увидеть Хитча в деле. Он мгновенно подорвался от стойки и двинулся навстречу громилам, а те кинулись на него. Они столкнулись в самом центре бара. Это было похоже, как если бы флаер на полной скорости врезался в склон горы и брызнул во все стороны осколками. Глазом нельзя было уловить, что именно Хитч делает с нападающими. Было видно только, как они отлетают от него в разные стороны, сшибая стулья и переворачивая столы. На всё про всё ушло не более полминуты. Пять тел валялись по разным углам бара, кто-то стонал, а кто-то даже не подавал признаков жизни, и за матовой полупрозрачной стеной, где был вход, уже слышались завывания сирен и моргали красно-синие огни приближающихся флаеров. Это Лайс, даже не спрашивая, вызвал полицию. Хитч не стал их дожидаться и с молчаливого разрешения Барри покинул бар через заднюю дверь. На стойке багровел от обиды незаслуженно забытый пятисотый коктейль Хитча.

— Ты же не захотел тогда «Змеиную кровь», — сказала Барри.

— Да. А сейчас — хочу. Хотя бы для красивого круглого числа.

— Ладно.

Барри дала указание Лайсу, и коктейльный стенд зажужжал, начиная свою работу.

— И себе налей чего-нибудь, — сказал Хитч.

— Думаешь, стоит? — засомневалась Барри.

— Стоит. Посидим вдвоём, как в тот раз.

В тот раз Барри впервые увидела истинную суть Хитча. Было уже поздно, примерно час до закрытия, посетителей досиживало немного. Вдруг в бар заскочил какой-то тощий парень с густо татуированным лицом, принялся орать и размахивать настоящим, или очень похожим на настоящий, лучевым пистолетом. Громкая, но бессвязная речь, зрачки на пол-лица и отвисшая нижняя губа доказывали, что парень чем-то обдолбан. Это был первый подобный случай с самого открытия бара, поэтому Барри очень растерялась и не знала, что делать. Лайс настойчиво зудел в ухо; «Мне вызвать полицию? Мне вызвать полицию?». Но Барри ничего не отвечала, потому что боялась сказать что-то вслух, а про то, что можно общаться с искином в пси-диапазоне с испугу забыла. Она просто стояла столбом, не в силах отвести взгляд от пистолета. Посетители тоже превратились в неподвижные статуи. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не Хитч. Он как раз возвращался из туалета и увидел вооружённого обдолбыша. Обычно Хитч казался Барри ленивым увальнем, который движется плавно и неторопливо, ходит вразвалочку и смотрит на мир с сонным прищуром. Но в тот момент он волшебно переменился. Ленца и расслабленность исчезли бесследно, вся фигура сделалась напряжённо нацеленной, походка и движения стали пружинистыми, хищно-кошачьими, пока он преодолевал несколько метров за спиной парня с пистолетом. Но как только Хитч к нему приблизился, произошло что-то неуловимое, расплывчатое, сверхбыстрое, и вот уже парень лежал без сознания на полу, а Хитч стоял над ним, держа пистолет за ствол. Когда полиция уехала, Барри собиралась закрыть бар, как вдруг её накрыло, как не накрывало уже очень давно. В глазах потемнело, затряслись руки, зубы не переставали стучать, как бы она ни пыталась сжать челюсти. Наверное, она рухнула бы на пол и потеряла сознание, если бы в бар не вошёл внезапно вернувшийся Хитч (тогда он тоже моментально испарился, не дожидаясь полиции). Он увидел её состояние, мгновенно подхватил на руки — Барри пыталась отбиваться, но в его лапищах это было как драться со стеной, — притащил к стойке, налил крепкого и почти силком влил ей в глотку. Потом ещё. Третий стакан Барри уже налила сама. Её прорвало, и она рассказала малознакомому, в сущности, человеку всю свою историю.