Пятиборец

Но его уже никто не слушал, все направились к мирно пощипывавшим траву лошадям. Вскоре отряд Брюсова выехал на дорогу. Несмотря на шутки, которые время от времени отпускал Андрей, разрядить напряжение не удавалось. Здешняя природа давила на душу своей гнетущей тишиной и приглушенной коричнево-красной гаммой растительности, вызывая неприятное ощущение надвигающегося несчастья...

Солнце давно перевалило зенит и начало клониться к закату, а гора Айронмаунтен по-прежнему казалась всего лишь темной волной на сером горизонте. Изредка вдоль дороги возникали поросшие мхом и ползучим шиповником гранитные скалы. Но в большинстве своем коричневые холмы и красные кленовые рощи были такими однообразными, что с каждой минутой пути становилось все труднее отличать уже увиденный ландшафт от возникавшего впереди. Создавалась иллюзия, что каждая пройденная миля вовсе не приближает их к цели, а наоборот, отдаляет от нее. Брюсова злила не только видимость топтания на месте. Он совершенно не мог понять, что с ним происходит. Андрей постоянно ощущал в груди присутствие чего-то враждебно-чужеродного. Ему никак не удавалось описать свои чувства словами, чтобы рассказать о них и посоветоваться со спутниками.

Наконец он открыл рот, чтобы окликнуть Гиннеса, но Эсквилина предостерегающе подняла руку к небу:

—Смотрите! — воскликнула она. — Собирается гроза. Мне кажется, я слышу далекий гром.

Андрей прислушался и дал знак остановиться. Небо на западе стремительно чернело. Наползавшая из глубин Империи тьма вступила в поединок со светом солнца. Поначалу его серебристый диск просвечивал сквозь пелену перистых облаков, но очень скоро их сменили тяжелые грозовые тучи, между которыми с трудом пробивались редкие лучи дневного светила.

Вскоре погасли и они, на помрачневшем горизонте заплясали сполохи молний, то и дело выхватывавшие из темноты далекий силуэт горы Айронмаунтен.

Через некоторое время гнетущая тишина сменилась жуткой симфонией завываний ветра и раскатов грома. При этом на землю не упало ни единой капли дождя. Зато поднялся ветер, настолько сильный, что лошадей начало сдувать с дороги вместе со всадниками. Единственным укрытием от непогоды была гряда скал, нависавших над дорогой в двухстах ярдах по ходу движения. Перекрывая голосом шум бури, Андрей приказал всем держать направление на каменную гряду. Не успели они отъехать и десятка футов, как небо озарила яркая вспышка, и в то место, где они только что находились, ударила молния. Но после этого ураган стих так же внезапно, как начался.

В наступившей тишине раздались мерный стук копыт и какое-то странное гудение. Латы показавшегося из-за скалы рыцаря сверкали так, будто их сработали из жидкого металла. Кираса его была утыкана многочисленными шипами, шлем венчал острый, как лезвие меча, гребень. Глаза отливали холодным металлическим блеском. Правая рука гируда покоилась на эфесе меча с необычайно широким клинком.

Конь, подобно всаднику, тоже был закован в ощетинившиеся шипами доспехи. Он и наездник составляли единое целое и очень походили на монумент, целиком отлитый из металла. Гудение издавали шесть звезд, которые образовывали полукруг над головой всадника и вращались с бешеной скоростью. Судя по блеску, они тоже были металлическими.

От темного всадника исходило столько ненависти и злобы, что сердце Брюсова сжалось в предчувствиибеды. Весь облик гируда говорил о том, что он не знает себе равных и обладает безграничной властью над всем, что его окружает.

Вслед за первым рыцарем появились еще трое конных латников. От своего предводителя они отличались вооружением и менее гордой осанкой. Вместо мечей у них были тяжелые копья, которые они держали вертикально, уперев их пятами в подвешенные к стременам башмаки. Острые, похожие на ланцеты наконечники копий сияли внутренним светом.

Предводительствующий латниками гируд уже заметил людей. Он даже не потрудился пришпорить жеребца, а продолжал движение с той же неспешной, величавой медлительностью. Очевидно, он был уверен в том, что нарушители границы не смогут скрыться.

—Лунная гвардия! — потерянно шепнул Ригглер. — Спаси нас, Пресвятая Дева, и сохрани...

Андрей уже и сам понял, что перед ним не просто ожившие мертвецы. Если простые обращенцы больше походили на неловких марионеток, то лунные гвардейцы отличались особой статью и военной выправкой. Они сидели в седлах, словно влитые, и выглядели, как очень опасные противники. Сердце Брюсова бешено забилось в предчувствии близкой схватки. Рука сама потянулась к мечу, но он так и не вытащил его из ножен, вспомнив, что у него имеется более действенное оружие. Он выставил в направлении гирудов открытую ладонь, ожидая появления в ней внутреннего жара и внешнего света. Однако ничего этого не произошло. То ли он еще не научился как следует управлять Печатью Саламандры, то ли слишком волновался, но Саламандра так и не пробудилась.