Читаем Пятиборец полностью

Солидная комплекция Фарнама очень скоро дала о себе знать. Рабочие взмокли от пота и с трудом удерживали толстяка на весу, а дна все еще не было видно. Джошуа мог бы дать команду поднять себя наверх, однако упрямство не позволяло ему признать свое поражение. Ему стало страшно, но только на мгновение. Он тут же убедил себя, что если колодец позволил ему опуститься так глубоко, то это все равно, как если бы он получил благословение от самого пророка Теофила.

Наконец Фарнам коснулся ногами дна и тут же провалился по щиколотку в зловонную жижу. Он сразу увидел в свете факела привлекший его внимание блестящий предмет. Бросился к нему, но споткнулся и рухнул лицом в кровавую лужу. Проклиная колодец, Бевериджа и самого себя, Джошуа стер кровь, залепившую глаза, и вскрикнул от ужаса — нижние слои кладки колодца на уровне его роста были сложены из клыкастых черепов гирудов, уставившихся на него пустыми темными глазницами. Когда паника пошла на убыль, Фарнам встал и, наконец, добрался до блестящего предмета. Им оказался кусок толстого стекла закругленной формы. Повертев его в руках, секретарь понял, что нашел осколок реторты, подобной тем, какими Беверидж пользовался в ходе своих алхимических изысканий.

—И зачем вам, ваше милосердие, понадобилось швырять эту реторту в колодец? — прошептал Джошуа. — Что вы хранили в этом сосуде?

Он поднял голову: в конце уходившей вверх каменной трубы чернели подсвеченные факелами головы каменщиков.

—Эй вы, бездельники, — крикнул Фарнам, — вытаскивайте меня отсюда!

Когда Фарнам оказался наверху, каменщики поразились тому, что испачканный с головы до ног, насквозь промокший и дурно пахнувший секретарь улыбается. А он велел продолжить каменные работы и отправился менять платье. Он почуял запах тайны и готов был рыть, если понадобится, землю носом, чтобы узнать правду Конечно, опасно связываться с самим архиепископом Бевериджем, тут недолго и в пыточную палату угодить, но это его отнюдь не испугало, а наоборот, вызвало у него охотничий азарт и прилив любопытства.

Беверидж недооценил проницательность своего помощника. Он видел в нем всего лишь полезный инструмент, считал, что в благодарность за возвышение тот будет обязан ему по гроб жизни. И сильно ошибался: Фарнаму давно надоели вторые роли.

Он прихватил с собой пару документов, ожидавших подписи Великого Экзекутора, и направился в хранилище. Вращавшуюся стену успели отремонтировать. Фарнам приблизился к ней на цыпочках, прижался ухом к поверхности. Он простоял так довольно долго и толкнул стену, лишь убедившись, что из хранилища не доносится ни звука.

Фарнам уже бывал в Тайном хранилище в присутствии Бевериджа и при полном освещении, а поэтому имел общее представление о том, где что находится. Сделав несколько шагов в кромешной тьме, он наткнулся на стол, качнулся вперед и смахнул со стола нечто металлическое. Оно со звоном упало на пол. Джошуа опустился на колени, нащупал круглый поднос, а рядом с ним — кусочек пергамента. Внезапно за наружной дверью послышались шаги. У Фарнамабыло всего несколько секунд, чтобы скрыться до того, как в хранилище войдет Великий Экзекутор. Толстяк проявил необычайное проворство. Он успел поставить поднос на стол, а пергамент сунул за отворот рукава серого камзола. Бесшумно отпрянул к вертящейся стене и юркнул в коридор.

Вернувшись в кабинет, Фарнам взглянул на свой трофей: это был обрывок пергамента. Он поднес его к свече, чтобы сжечь за ненадобностью, как вдруг остановился. И даже протер глаза, чтобы убедиться в том, что его не обманывает зрение. На куске пергамента сияла, переливаясь всеми оттенками красного цвета, печать Круцифера...

* * *

Андрей проснулся от гулкой дроби: тук-стук-тук-тук-стук-тук. Открыв глаза, он увидел над собой упиравшиеся в небесную синь темно-оранжевые стволы сосен с опушенными зелеными иглами раскидистыми ветвями. Над их недвижными верхушками кружил черный ворон. На ближайшей сосне добывал себе пропитание большой дятел с красной шапочкой на голове. У него была пестрая грудка и розоватое подхвостье. Утреннее солнце уже начало подкрашивать золотистым светом густые кроны застывших в отдалении дубов и лип. В воздухе витали запахи сырости и лесных трав. Эта благостная картина вызвала у Андрея такой прилив радости, что он чуть было не рассмеялся от полноты чувств. Он вдруг почувствовал, что этот мир принял его, а сам он стал его неотъемлемой частью!

Костер почти потух. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить друзей, которые все еще спали, Брюсов положил на подернутые пеплом угли несколько сучьев. Выпрямился во весь рост, потянулся и вдохнул полной грудью напоенный утренней прохладой воздух. Он отлично выспался, был полон сил и радужных надежд.

Перейти на страницу:

Похожие книги