Пятеро детей и Оно

Успев обследовать оба сада и все хозяйственные постройки еще до того, как родителям удалось их выловить и привести в относительно сносный вид к пятичасовому чаю, дети отчетливо поняли: Белый Дом сулит им счастливую жизнь. Собственно, им показалось это уже в момент приезда. Но после того как они обнаружили, что задняя часть дома утопает в цветущих кустах жасмина, источающих аромат, достойный самых чудесных духов, о флаконе которых каждый мечтал бы в свой день рождения; и после того как они очутились на ровной лужайке, где сочно-зеленая трава ничем не напоминала ту бурую и пожухлую, которая росла в садах Кэмдена; и после того как они обнаружили конюшню с чердаком, на котором еще осталось старое сено; и когда в довершение ко всему Роберт увидел сломанные качели, с которых немедленно сверзился, набив на лбу шишку размером с куриное яйцо, а Сирил прищемил себе палец дверцей клетки, похоже, сделанной специально для содержания кроликов, если, конечно, они у вас есть, все пятеро окончательно убедились: перед ними здесь открываются сияющие перспективы.

Одной из лучших сторон их приезда сюда было отсутствие правил, которые в Лондоне постоянно вам запрещают или где-то ходить, или что-нибудь делать, или трогать какие-нибудь предметы. Лондон просто кишит такими табличками, а если вы даже не видите их, то все равно знаете: они есть, и вам об этом напомнят тотчас же после того, как вы пренебрежете очередным запретом.

Белый Дом стоял на краю холма. Позади него темнел лес. С одной стороны находился меловой карьер, с другой – гравийный. А под холмом простиралась долина с необычного вида белыми строениями, в которых рабочие жгли известняк, большой красной пивоварней и просто жилыми домами. Когда трубы в долине дымили, а солнце садилось, ее окутывал золотой туман, и в этом таинственном мареве печи для обжига известняка и хмелесушилка сияли, как зачарованный город из «Тысяча и одной ночи».

После такого вступления вполне можно было бы написать затейливую историю об обычных детях, которые занимаются тем же, что вы, и, подобно вам, иногда представляются взрослым несносными и утомительными. Увидев такую книжку, какая-нибудь ваша тетя с удовольствием написала бы карандашом на полях: «Как правдиво!» или: «Ну будто в реальной жизни!» – и вы были бы этим ее замечанием страшно раздражены. Поэтому я расскажу вам совсем другое, о чем ваша тетя даже и не подумает написать «как правдиво!». Взрослые ведь в чудеса не верят. Они вообще ни во что не верят, чему, как они говорят, «не найдешь доказательств». Вы же готовы поверить во что угодно, чем взрослые, кстати, порой беззастенчиво пользуются, когда речь идет о вещах совершенно неочевидных.

К примеру, вы видите у себя под ногами плоскую и бугристую землю, а они говорят вам, что она круглая, как апельсин. На ваших глазах Солнце каждое утро встает и каждый вечер уходит спать, а вам доказывают, что Земля вокруг него вертится. И вы, решусь утверждать, в это верите. Значит, вам будет легко поверить и в то, что не успели Антея, Сирил и остальные дети прожить за городом даже неделю, как повстречались с эльфом. То есть они это именно так назвали. И это само себя так называло, а ему, конечно же, было виднее, хоть оно и не походило ни на одного из эльфов, которых вы до сих пор видели, или знаете понаслышке, или из книг.

Это случилось в гравийном карьере, когда папа уехал по очень важному делу в город, а мама уехала пожить у бабушки, которая вдруг заболела. Родители собрались в суете и спешке, и когда они отбыли, дом показался детям слишком пустым и тихим. Побродив из комнаты в комнату, где еще не убрали обрывки бумаги и веревки, оставшиеся от сборов, они стали думать, чем бы таким заняться. Тут Сирил и предложил:

– А давайте-ка мы возьмем те лопаты, которые привезли из Моргейта, отправимся в гравийный карьер и там покопаем, словно на берегу моря.

– Кстати, папа ведь говорил, что когда-то там море и было, – напомнила Антея. – Там даже есть ракушки, которым целая тысяча лет.

Они и раньше уже наведывались и к гравийному карьеру, и к меловому, но вниз не спускались, а только сверху смотрели на дно из опасения, что папа им запретит там играть. Тут надо заметить, что спуск в такие карьеры достаточно безопасен, если, конечно, не скатываться по круче, а воспользоваться дорогой, которая специально проложена туда для повозок.

Каждый из пятерых детей нес по лопате, а еще они по очереди тащили на руках Ягненочка, который был самым младшим из них и получил свое прозвище, потому что первый звук, им произнесенный, в точности походил на ягнячье блеяние. Антею же братья прозвали Пантерой, и это может вам показаться довольно глупым, однако лишь только вы произнесете слово «пантера» вслух, как убедитесь, насколько похоже оно по звучанию на ее имя.