Довольный, будто высказал все оппоненту в глаза, и тот вдруг признал его правоту, Паша сел в машину.
Вечер уже размыл очертания предметов, опутав их сумеречной сеткой. Небо еще оставалось светлым, хотя потеряло слепящую яркость, а возникшая луна делала его холодным и строгим. Зато жара спала, и люди радостно высыпали на улицу. Одни сидели на оградках, отделявших газон от тротуара, и пили пиво; другие, толпились на остановках, желая выбраться поближе к центру, где царил праздник вечернего безделья — у каждого в этой жизни были свои цели и задачи.
Перед входом в кафе стояла девица с сигаретой и задумчиво наблюдала происходивший перед ней выплеск человеческой активности. Наверное, ей тоже хотелось в нем участвовать, но она, то ли стеснялась, то ли не знала, что лучше сделать; наконец решившись, подошла к краю дороги и подняла руку. Паша тут же завел двигатель.
— Девушка, куда едем?
— В центр, — она склонилась к открытому окну, — а куда, я еще не решила. Тут, в «Охоте», дорого, а душа просит, просекаешь момент?
— Просекаю и могу составить компанию.
— Как говорит мой шеф: есть предложение — нет возражений, — смеясь, девица уселась на переднее сиденье, — я — Алла. А тебя как?
Зазвенел будильник; противно и тоненько, как надоедливый комар. Аня давно привыкла к его звуку, ведь каждое утро он прерывал состояние душевного покоя, невольно рождавшееся среди мирно шелестящей зелени, и напоминал, что за все надо платить; причем, даже не чем-то возвышенным, а презренными бумажками, которые приходится зарабатывать — такова сущность бытия.
Борис продолжал спать, и Аня подумала, что в своей жизни он, видимо, перестал обращать внимание, как на комаров, так и на деньги, которые, по его собственным словам, доставал из какого-то клада. Впрочем, возможно, причина его беспробудного сна была гораздо проще и заключалась в том, что уснули они лишь под утро, наконец-то раскатившись на края дивана. Ночь, вообще, получилась какой-то очень короткой, даже для конца июня, хотя никто не тратил время на красивые слова и бессмысленные обещания — зачем, если понимание и самовыражение приходит в слаженном движении тел? Кто придумал дурацкий термин «любовная прелюдия»? Не существует прелюдий, когда все прорывается изнутри, не обремененное никакими мыслями! Мысли начинают возникать потом, когда мерзко пропищит будильник.
Аня осторожно выползла из постели, набросила халат. Конечно, в идеале следовало бы принять душ, потому что потное, но успевшее остыть от ласк тело казалось облаченным в липкий скафандр, неприятно стягивающий кожу.