Пятая пробирка

у маленького магазина и купила немного мясной нарезки, имбирного пива и дыньку, видимо местного сорта. Хозяй­ка магазина, тоже с индейской внешностью, отрицательно покачала головой, когда Натали спросила ее, не знает ли она Дору Кабрал. Несколько других жителей ответили так же. Двое из них оказались шахтерами, возвращавшимися домой после смены.

Натали чувствовала подступающую усталость — слиш­ком долгим и страшным выдался этот день в горах. Она подумала о том, что надо найти подходящее место и по­ставить палатку, но тут заметила церковь — небольшое здание из белого камня с красной черепичной крышей и четырехгранным шпилем, увенчанным крестом высотой футов в шесть. Верхняя часть стен и дверь оказались из брезента. Сейчас этот брезент был закатан вверх и завязан. Внутри виднелись два ряда грубо сколоченных скамеек. Алтарь тоже был весьма скромным, без украшений, если не считать керамического распятия на стене.

Натали Рейес, хотя и считала себя верующей в том смысле, что с благоговением относилась к бесконечнос­ти божиего мира и чудесам природы, а также полагала, что к ближним надо относиться с уважением и некото­рой любовью, никогда не соблюдала религиозные обря­ды. Однако простота этой церквушки настолько ее тро­нула, что она не смогла пройти мимо и уселась на одну из скамеек.

Попытки расслабиться и привести мысли в порядок оказались безуспешными — слишком свежими были вос­поминания о нападении Варгаша, его ужасной смерти, о за­гадке гибели Доры Кабрал. Натали просидела в раздумьях минут пятнадцать и услышала за спиной мужской голос, говоривший по-португальски с небольшим акцентом.

—     Добро пожаловать в нашу церковь!

Голос был низким, осипшим, но странным образом ус­покаивающим. И еще Натали, до того как повернулась, уловила до боли знакомый запах сигарет.

За ее спиной стоял священник в забрызганной грязью черной сутане с белым воротничком и сандалиях на босу ногу. Сухопарый, лет пятидесяти, с коротко стриженны­ми темными волосами и седоватой двухдневной щетиной на подбородке, он внимательно смотрел на Натали. На его груди на толстой серебряной цепи висел простой тяжелый крест.

—     Очень хорошее место, — сказала Натали.

—     Вы американка? — спросил священник на отличном английском, если можно считать отличным произношение жителя Бруклина или Бронкса.

—     Из Бостона, — ответила Натали, протягивая руку. — Натали Рейес.

—     Рейес. Так вы бразильянка?

—     Моя мать с Островов Зеленого Мыса.

—     А я отец Франсишку Нуньеш — Фрэнк Нуньес, из бруклинских Нуньесов.

Священник сел на скамью напротив Натали, и она не­произвольно улыбнулась. Было в нем что-то безусловно притягательное, но в то же время явно ощущалась какая- то грусть, которая, как предположила доктор Рейес, име­ла отношение к тем причинам, которые забросили отца Франсишку так далеко от Нью-Йорка.

—     Непростой тут у вас, должно быть, приход, — сказала Натали.

—     Вообще-то я провожу службы еще в нескольких де­ревнях в сельве, но основное мое место здесь. Если хотите, это можно назвать искуплением грехов.

Натали отклонила молчаливое предложение развить тему покаяния дальше, хотя отец Франсишку явно хотел поговорить.

—     Что здесь за жизнь?

—     Дом Анджело — шахтерская община. Добывают в ос­новном изумруды, а еще зеленые турмалины, опалы, то­пазы, попадаются сапфиры. Я между делом стал даже экс­пертом по чистоте камней. А вы чем занимаетесь?

—     Я студентка, но сейчас сделала перерыв в учебе. Надо немного разобраться в жизни. Решила побродить по джунглям, пока они совсем не исчезли.

—     До этого еще далеко, но я вас понимаю.

—     Я заметила, что большинство населения здесь индей­цы.

Священник засмеялся.

—     Да, многие жители — аборигены здешних лесов, — ответил он. — Правда, есть и другие, которым нравятся та­кие заброшенные места, где все расчеты идут наличными, а люди, если хотят, называют только одно свое имя.

—     Шахтой владеют индейцы?

Снова ироничный смех.

—     Эти бедные чистые душой люди не владеют прак­тически ничем, — сказал священник, — и, пожалуй, не стремятся к этому. Камни, которые они добывают, приносят хороший доход, а в Бразилии хороший доход часто означает, что в деле участвует военная полиция. Именно ей принадлежит это место. Не всем, конечно, но определенной группе людей. Мы считаем их вроде шерифов, а Дом Анджело — городком на Диком За­паде.

Перед мысленным взором Натали промелькнуло окро­вавленное лицо Родригу Варгаша, когда он напал на нее. Она невольно вздрогнула.

—     Меня сюда привели личные причины, — немного помолчав, она рискнула. — Наша родственница по имени Дора Кабрал, сама из Рио, написала моей матери, что рабо­тает здесь медсестрой. Возможно такое?

—     Да, вполне, — кивнул отец Франсишку. — У нас тут недалеко есть больница, и в ней работают сестры из Рио. Я знаю некоторых, но про Дору Кабрал не слышал. Впро­чем, можно поспрашивать людей в округе.

—     Я уже пыталась, но безрезультатно. Трудно поверить, что в такой глуши есть больница!