Пятая пробирка

—     Мисс Рейес, многие преподаватели, включая двух присутствующих здесь, дали письменное заверение, что у вас отличные перспективы стать хорошим врачом. Я ценю также усилия, предпринятые вашей подругой мисс Келли, для того чтобы присутствовать здесь сегодня, равно как и то, что она сказала. Я знаю и о том, что ваша кандидатура серьезно рассматривалась для приема в почетное медицин­ское общество «Альфа Омега Альфа», но могу вас разоча­ровать: этого не произойдет. Вы — человек необычный, у вас много хороших качеств, однако в вашем характере есть черта — можете назвать ее твердостью или самонадеянностью, — которая совершенно не способствует тому, чтобы стать таким врачом, которого мы хотели бы выпустить из своего заведения. Учитывая мнение ваших сторонников, находящихся здесь, я решил, что исключение из колледжа было бы более серьезным наказанием, чем ваш проступок, но не намного. С сегодняшнего дня вы отстраняетесь от учебы на четыре месяца. Если дальнейших инцидентов не последует, вы выпуститесь со следующим после вас кур­сом. Для пересмотра данного решения нет других возмож­ностей, кроме обращения в суд в установленном законом порядке. У вас есть вопросы?

— Что с моей ординатурой?

— Нат, мы поговорим об этом позже, — сказал Беренд­жер. — Но могу сказать, что твое место в хирургической программе Уайт мемориал будет отдано другому.

— Господи! А как с моей работой в вашей лаборато­рии?

Прежде чем ответить, Беренджер взглянул на Голденберга и, получив молчаливое согласие, ответил:

— Ты можешь продолжать работать у меня и даже при­сутствовать на заседаниях и конференциях по своему вы­бору.

— Это решение никого из нас не обрадовало, — добавил Голденберг.

— Мне оно кажется слишком суровым, — спокойно от­ветила Натали. В этот момент она, скорее, ощущала гнев, нежели была расстроена.

— Возможно, возможно. Но вы сами дали повод, мисс Рейес.

— Скажите, декан Голденберг, сидели бы мы здесь, если бы после результатов сканирования, которое я велела сде­лать тому бедняге, обнаружился тромб, сдавливающий его мозг?

Сидевший напротив Терри округлил глаза и вздохнул.

Сэм Голденберг был, похоже, готов к такому вопросу. Он переложил несколько бумаг на столе перед собой, по­том поднял голову и посмотрел на Натали.

—     Поскольку частью рассмотренного нами инцидента являлось ваше несогласие с клиническим заключением доктора Ренфро, считаю необходимым напомнить, что ни­какого тромба не оказалось. Результат компьютерной то­мографии, на которую вы поставили свою медицинскую карьеру, оказался нормальным, мисс Рейес. Совершенно нормальным.

* * *

Десять долгих секунд, пока финальный пассаж скри­пичной сонаты Бетховена плыл по концертному залу «Ко­ролева Элизабет», стояла абсолютная тишина. Потом ау­дитория взорвалась, потопив эхо последней ноты в криках восторга и аплодисментах.

—     Браво!

—     Брависсимо!

—     Wunderbar [6]!

Семнадцатилетняя красавица, прижимая скрипку Страдивари, как новорожденного, улыбаясь, смотрела на зрителей. Она выглядела совсем крошечной на громад­ной сцене, но те, кто разбирался в музыке, а таких в зале было большинство, знали: перед ними великий музыкант. Аккомпаниатор скрипачки поклонился и ушел за кулисы, чтобы не мешать ей купаться в лучах заслуженного успеха. Все чувствовали: такие моменты в жизни бывают нечасто.

Стоящий в середине десятого ряда мужчина, немного похожий на индейца, в великолепном смокинге, продол­жая аплодировать, повернулся к своему спутиику.

—     Ну как?

—     Я очень горд за нее и за нас, — ответил высокий муж­чина, одетый столь же элегантно — Ведь шрам на ее груди едва зарубцевался, а она уже вон что творит...

—     Великолепно, просто великолепно! Не думаю, что мне когда-либо доводилось слышать «Весеннюю» сонату, исполненную с таким чувством и так виртуозно. 

У Хранителей было принято на публике никогда не об­ращаться друг к другу по имени, и даже на своих собрани­ях они использовали лишь греческие псевдонимы.

Овация продолжалась, и юное дарование, которому, возможно, суждено было покорить в будущем весь мир, снова и снова выходило на поклон.

—Эти розы, которые она держит в руках, — от нас, — сказал Индеец.

—Очень мило.

—Согласен, благодарю вас. Знаете ли, просто удиви­тельно, как важно правильно выбрать тело, которому тре­буются новое сердце и легкие!

ГЛАВА 3

Без испытания жизнь не в жизнь для челове­ка.

Платон,« Апология»

Застукали.

Бен Каллахэн положил на стол пачку глянцевых от­печатков размером пять на семь дюймов [7], потом бросил в рот пару таблеток, понижающих кислотность, и запил их чашкой кофе, уже третьей за это утро. Еще одно дерьмовое начало еще одного дерьмового дня. Наверное, пришло вре­мя снова обратиться к консультанту по профессиям из об­щества «Добрые соседи». На улице шел холодный дождь, старавшийся смыть застарелую грязь с окон офиса. Вчера температура дошла почти до 38 градусов по Цельсию, а влажность, наверное, составила тысячу процентов. Сего­дня же не было и 15 градусов и лило, как из ведра. Лето в Чикаго, черт бы его побрал!