Пятая печать

Дюрица сделал уже и второй шаг, когда книготорговец обернулся и в оцепенении уставился на часовщика. Ладони его, когда он отнял их ото лба, так раскрытыми и застыли в воздухе, губы разжались:

— Дюрица… Мастер Дюрица…

Всего несколько шагов отделяло Дюрицу от человека, тот дышал теперь уже тише и напряженно следил за подходившим. Изо рта его все еще сочились кровь и слюна, на беззубых, разбитых деснах чернела спекшаяся кровь.

— Мастер Дюрица… — шептал Кирай. — Мастер Дюрица… бога ради… что вы делаете?

Он посмотрел на распростертое тело трактирщика, цепляясь за него испуганным взглядом, словно пытаясь окликнуть и его.

Дюрица дошел до человека. Поднял глаза на его лицо и, как прежде Ковач, встретился взглядом с умирающим. Дюрица посмотрел сначала на окровавленный рот, на вспухшие, разбитые губы, беззубые десны, рваные ноздри, из которых капала кровь, потом глянул выше — в самые глаза. И впился в них остановившимся взглядом. В нос ему ударило зловонием из хрипящего рта, запахом крови и пота, острыми испарениями подмышек, вонью паленой кожи и мяса.

Кирай, шатаясь, сделал шаг в его сторону:

— Ради господа бога… Мастер Дюрица!.. Нет… нет… не делайте этого!..

Лицо его исказилось, губы дрожали:

— Нет… вы не хотите этого… нет, конечно же, не хотите!..

С испуганным, бессмысленным выраженьем Кирай поглядел вокруг. Взгляд его упал на человека в штатском:

— Нельзя!.. Не позволяйте ему этого!..

Потом, повернувшись обратно, закричал:

— Нельзя!.. Не позволяйте ему!.. Коллега Бела, не позволяйте ему этого!.. Ради бога… коллега Бела!!!

Он бросился к Дюрице и вцепился в его руку:

— Нельзя! Отойдите отсюда!! Отойдите отсюда! Немедленно отойдите!..

Дюрица не глянул в его сторону. Взгляд его был по-прежнему прикован к глазам висевшего.

— Ну же, смелее, врежьте этой скотине! — сказал штатский.

— Нет! — выкрикнул Кирай и, продолжая одной рукой удерживать часовщика, повернулся в ту сторону, где лежал трактирщик. — Нельзя!.. Правда, нельзя… Ведь нельзя! Белушка!..

Под ударами револьверной рукоятки он выставил вверх руку, сделал несколько неверных шагов в ту сторону, где лежал труп трактирщика. Потом качнулся назад и от следующего удара рухнул под ноги мастеру Дюрице.

Умирающий оторвал взгляд от Дюрицы. Перевел глаза на упавшего. Несколько мгновений глядел на него, затем веки его смежились, голова упала на грудь. Дюрица видел перед собой только его лоб, который заслонял склонившееся набок лицо. Подняв руку, он ударил человека по щеке. Голова качнулась.

— Один ноль! — объявил штатский. — Теперь еще разок — и конец представлению.

Дюрица зашатался. Сначала качнулся назад, потом, пытаясь сохранить равновесие, с занесенной рукой повалился вперед. Рука, хватая воздух, наткнулась на тело висевшего, и часовщик, шатаясь, повис на его груди. Так и застыл, судорожно вцепившись в голое тело и закрыв глаза.

— А ну живей! — заорал Мацак. — Нечего тут время тянуть!

— Теперь уже детские игрушки! — сказал штатский. — Кончайте, и все в порядке.

Мацак схватил Дюрицу за руку и поставил на прежнее место.

— Живо!

Дюрица поднял голову, замахнулся и снова ударил человека по лицу, по той же щеке. Голова покачнулась, сначала мотнулась к плечу, потом снова упала на грудь. Глаза на мгновение приоткрылись, взглянули на часовщика и опять закрылись. С усилием потянули на себя веки, все ближе и ближе, плотнее и плотнее, с мучительным напряжением, пока наконец их совсем не стало видно.

Дюрица стоял зажмурившись; так, не опуская раскрытых ладоней, он повернулся и, не поднимая глаз, вслепую шагнул к выходу. Локти его все дальше отстранялись от тела, чуравшегося собственных рук, пальцы судорожно дергались, словно их отторгали от ладоней, и, когда он добрел до дверей, разметанные в стороны кисти были вскинуты до самых плеч и из задравшихся рукавов пиджака рвались прочь растопыренные пальцы.

11

— Ты что, совсем спятил? — спросил у ворот вооруженный охранник. — Опусти руки и иди как полагается!

— Что?.. — спросил Дюрица, поворачиваясь лицом к нилашисту.

— Опусти руки! — посоветовав нилашист. Дюрица посмотрел на свои руки. Опустил их и продолжал стоять перед нилашистом.

— Обратно хочешь? — спросил тот.

— Нет! — ответил Дюрица.

— Тогда проваливай отсюда!

— Ладно! — сказал Дюрица.

Он повернулся, и пошел по тротуару. В одном пиджаке, с непокрытой головой. Он двигался медленно, то и дело покачиваясь, руки безжизненно болтались вдоль тела, Выбравшись из переулочка, направился к главной магистрали. Уже светало. По улице на большой скорости пронеслись два грузовика. Издали послышался звон трамвая. Туман рассеялся, погода обещала быть ясной и влажной.

Навстречу шли двое мужчин, В двух шагах от Дюрицы они остановились и смотрели, как он проходит мимо. Один заговорил:

— Нализался, папаша?

— Что? — спросил Дюрица и остановился.

Мужчина посмотрел ему в лицо:

— Беда какая случилась?

— Не знаю… — ответил Дюрица, продолжая стоять Напротив встреченных.

— Пьяница! — сказал второй.

— Нализался, брат?

— Сунул нос, куда не спрашивали, а? И получил свое?

— Не знаю… — повторил Дюрица.

Они еще некоторое время постояли друг против друга: