«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

В бизнесе участвовали и другие родственники и друзья семьи – дядя Троцкого Абрам Животовский, шведский банкир Олаф Ашберг, Сидней Рейли. А Троцкий, в дополнение к остальным своим постам, был назначен руководить работой «по реализации ценностей Гохрана» [109]. Возглавил Гохран… цареубийца Юровский. А как происходила «реализация», описывает в своих мемуарах «Бурные годы» американский банкир Исаак Ф. Маркоссон, который вел переговоры с Советским правительством о предоставлении большого займа. В качестве обеспечения ему не только предложили царские драгоценности и регалии, но даже дали примерить корону Российской Империи. Видный искусствовед и реставратор Савва Васильевич Ямщиков рассказывал и о том, как Олаф Ашберг занялся скупкой и коллекционированием русских старинных икон: «Покупались некоторые иконы за копейки, написано XV век – 75 рублей. XVI век – 175 рублей… В Архангельске из церквей вынимались иконостасы, устраивались экспедиции по выявлению икон» – впоследствии банкир подарил эту коллекцию Стокгольмскому музею.

Православную Церковь уничтожали, грабили, распродавали ее достояние. А «живоцерковники» торжествовали. Они не гнушались и прямой ложью. Летом 1922 года навестили Патриарха Тихона, находившегося под арестом, обманом уговорили его подписать назначение «Временного церковного управления» – как бы заботясь о всей Церкви, оставшейся без руководства. Но принялись вовсю распоряжаться от лица Патриархии и Синода. Под эгиду «Временного церковного управления» перешло немало архиереев, священников. Одни поверили, что обновленцы приспосабливаются к новой власти преднамеренно, ради спасения Церкви. Другие просто испугались репрессий. Но в апреле-мае 1923 года еретики провели свой «собор». Точно по «предсказанию» жены Троцкого они приняли постановление о низложении Патриарха Тихона и лишении его священнического сана. Принялись менять уставы Церкви, реформировать порядок богослужения. Ввели разрешение ставить женатых епископов, а священникам вступать во второй брак [82]. Заодно этот «собор» признал и автокефалию Украинской церкви.

Но подобные решения у большинства верующих вызвали взрыв негодования. Многие епископы и священники, соблазнившиеся или примкнувшие к обновленцам по заблуждению, стали отделяться от них. Среди таких архиереев был митрополит Сергий (Страгородский), разорвавший общение с «живоцерковниками» вместе со всей Владимирской епархией, которую он возглавлял.

А Патриарх Тихон решений лжесобора не признал и решил бороться с ересью. Однако для того, чтобы получить возможность для активных и самостоятельных действий, он был вынужден пойти на уступку большевикам. Патриарх подписал «покаянное письмо», что не является врагом советской власти. Он говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы церкви была польза». Такой ценой Патриарх сумел выйти из заключения, восстановить каноническое управление Церковью. И смог открыто обличать живоцерковников.

Он вел службы в разных храмах Москвы, и, несмотря на противодействие властей, всюду его встречали массы верующих. Стекалось столько прихожан, что храмы не могли вместить желающих. На эти службы приходили и священники, вернувшиеся от раскола, приносили свое покаяние. Митрополит Сергий (Страгородский) каялся публично, в Донском монастыре. Ну а в результате Русская Церковь разделилась на две: патриаршую, гораздо более многочисленную, и «обновленческую», где верховодил свой Синод – Виталий и Александр Введенские, Евдоким Мещерский, Вениамин Муратовский. Но государственная власть продолжала поддерживать именно их.

Арестовывать Патриарха большевики больше не решались из-за его огромной популярности. Но перенапряжение сил и труды подорвали его здоровье. Он стал часто болеть, и в январе 1925 года вынужден был лечь в больницу. К весне начал было поправляться, снова выезжать на службы, однако 25 марта (7 апреля), в праздник Благовещения, внезапно почувствовал себя хуже. Подозревают, что он был отравлен. Поздно вечером в больничной палате Патриарх спросил: «Который час?». Один из присутствующих ответил: «Без четверти двенадцать». Святитель Тихон вздохнул: «Скоро наступит ночь, темная и длинная…». Поднял руку, дважды осенил себя крестным знамением. А когда хотел перекреститься в третий раз, рука упала… Созвать Собор и избрать нового Патриарха власти не позволили.

Глава 3 Расколы и Константинополь