Пять шагов по облакам

— Вот вам и основание, — все тем же добрым голосом сказал он Мелиссе. — Так что задержим мы его, задержим, не волнуйтесь! Рассказывайте, рассказывайте!

— Вы хоть скажите нам, кто он такой, чтобы мы сразу поняли, о ком идет речь, — подал голос Боря Крюков. — Вы же сказали, что не могли его узнать, а потом узнали, когда он вам по голове дал.

— Узнала, — сказала Мелисса. — Я потому и кричать не могла. Это свой человек, понимаете? Ну, вот если бы господин подполковник вдруг увидел, что это вы собираетесь его зарезать, Боря.

— Я?! — поразился Боря. — Зарезать товарища подполковника?!

— Да она для примера говорит, для примера!

— Не собираюсь я его резать, вот те крест святой, — и старший лейтенант размашисто перекрестился.

И все трое улыбнулись друг другу.

Они хорошие мужики, вдруг поняла Мелисса. Они отличные мужики. Они устали, ночь, у них работа тяжелая, но они слушают меня, утешают меня и готовы разбираться в ситуации хоть до утра. Потому что у них такая работа. Если они играют солдафонов и недотеп, то не потому, что сами такие, а потому, что работа у них такая и жизнь заставляет их так играть.

Василий Артемьев всегда говорил — проще всего оправдывать ожидания. Если постоянно подозревать человека в том, что он подлец, и ждать от него подлостей, то рано или поздно он непременно станет их делать. Просто потому, что устанет или не захочет доказывать окружающим, что он «не такой».

Если вы хотите видеть в милиции «оборотней в погонах», солдафонов, грубиянов и невежд — получите и распишитесь! Никто не станет лезть из кожи вон, доказывая вам обратное, объясняя, что в милиции, как и в детском саду, как в аптеке или гастрономе, работают разные люди, и у них разный подход к делу и разное понимание совести и долга!

Мы помогаем вам, мы работаем в меру своих сил и своего профессионализма, и, ей-богу, нам наплевать, что вы при этом о нас думаете!

— А можно мне еще чаю? — Она подняла руку к глазам и пошевелила пальцами, как это делают врачи в кино, когда проверяют, адекватен пациент или нет. — Я уже могу его держать!

— Боря, подсуетись!

Старший лейтенант забрал оба стакана с подстаканниками, вышел в коридор и тут же вернулся, но уже без стаканов.

— Может, водки вам налить? — предложил подполковник.

— Ей нельзя, она беременная, — встрял лейтенант.

— Да ну? — удивился подполковник. — У вас, значит, на ваших телевизионных высотах тоже такое бывает?

— Какое? — прищурилась Мелисса Синеокова, которой с каждой минутой становилось все лучше и лучше в их компании. Если бы еще добавить к ним Василия Артемьева, то лучше ничего и не надо! — Что вы имеете в виду?

— Ничего, ничего, — забормотал подполковник, продолжая свою игру, — это я так просто, для сведения!..

— Этот человек был рядом со мной много раз, и я даже представить себе не могла…

Тут вдруг широко распахнулась дверь в коридор. Так широко, что ударилась о стену, и портрет Дзержинского, довольно криво приколоченный в простенке, еще больше накренился, поехал и с грохотом свалился на пол.

В распахнувшуюся дверь вошли какие-то люди, довольно много, и Мелисса вдруг вскочила на ноги, когда узнала в этой группе Леру Любанову.

— Добрый вечер, — сказал кто-то из этой группы. — ФСБ России. Прошу всех оставаться на своих местах.

— Все не могут на местах, — пробормотал старший лейтенант Крюков. — Вот Феликс Эдмундович, к примеру, упал.

По стеночке он добрался до портрета, поднял его с пола, протер рукавом, сдул невидимые пылинки, пристроил на место и улыбнулся невинной детской улыбкой.

— Милка! — закричала Лера и протолкалась вперед. — Милка, ты жива?

И она кинулась к ней, наступила ей на ногу, которую прежде уже основательно отдавил Василий, обняла и припала к ее груди. Мелисса подняла руки, которые все еще слушались не очень, и тоже обняла Леру.

От Леры пахло духами, улицей, кофе и еще чем-то славным, сигаретами, что ли, и этот запах в канцелярском холоде ночного милицейского кабинета показался Синеоковой самым родным на свете.

— Как хорошо, что ты приехала, — говорила Мелисса, — вот молодец, что приехала!

Черные Лерины волосы лезли ей в нос, и от этого хотелось чихать.

— Добрый вечер, — сказал кто-то негромко и безучастно. — Это твоя подруга?

Лера перестала обниматься с Мелиссой, отступила, сойдя с ее многострадальной ноги, и представила официальным голосом:

— Ахмет, познакомься. Это моя подруга Мила, Мелисса Синеокова. Милка, это… Ахмет Салманович.

— Ахмет, — помедлив, поправил ее высокий мужчина в светлом льняном костюме.

Может, из-за костюма, а может, из-за роста — очень высокий, — он показался Мелиссе огромным, как встроенный шкаф. Именно встроенные шкафы бывают от пола до потолка и светлого дерева.

— Здравствуйте.

— Добрый вечер.

Подполковник Гулько и старший лейтенант Крюков смотрели на него, одинаково приоткрыв рты. На Мелиссу, которая была «знаменитость», они так не смотрели.