Пять Колодезей

А между тем удары грома раздавались все чаще, ветер с каждой минутой крепчал и с нарастающей силой бил в выпяченную грудь шлюпки, толкая ее обратно в море.

Пашка закусил губу и со злым упрямством греб сильными рывками. Тельняшка его от дождя потемнела и как пластырь прилипла к телу, с козырька на затылке вода стекала на плечи, но он не обращал на это внимания. У Мити ветром сорвало шляпу и бросило к ногам. Светлые, соломенные волосы его слиплись и веревочками свисали со лба и висков. Щуплая фигурка его кланялась, как ванька-встанька, но удары весла раз от разу становились слабее, и Степе стоило неимоверных усилий все время выравнивать шлюпку и держать ее на ветер.

— Давай сменю, — предложил он.

— Не надо. Я сам… — угрюмо отказался Митя.

Он уперся пятками в перекладину решетки, лежавшей на дне, и так навалился на весло, что даже подскочил на сиденье. Пашка работал неутомимо. Но шлюпка продвигалась медленно, точно кто-то уцепился за дно и не пускал.

С тех пор как свернули за мыс в бухту, прошли не более двадцати метров. Управлять шлюпкой становилось все труднее. Она раскачивалась, виляла носом и нередко поворачивалась бортом к ветру. Тогда ветер и волны гнали ее обратно в море.

И только дружными усилиями мальчикам удавалось перебороть стихию. Хотя и медленнее, чем раньше, они все же упорно продвигались вперед. У Степы крепла уверенность в том, что они благополучно доберутся до села.

Но вдруг случилось нечто неожиданное. Перед самым лицом Степы сверкнуло что-то ослепительно яркое, и в тот же миг он услышал страшный грохот и треск. Казалось, рядом лопались и разлетались на части скалы. Степа зажмурил глаза и съежился. Налетел бешеный вихрь, и на его голову обрушились целые потоки воды.

Он вздрогнул и открыл глаза. Митя лежал на дне лодки, сжавшись в комок и заткнув пальцами уши, Пашка спрятал голову между колен и прикрыл ее руками. Толстые струи дождя барабанили по его спине и ручьями стекали на дно. Весла беспомощно болтались в уключинах, а лодку бросало с боку на бок.

— Уносит! Уносит в море! — закричал Степа.

Но Пашка и Митя не двигались. «Уж не убило ли их молнией?» — подумал Степа, и сердце его сжалось от страха. Нет, вот Пашка пошевелил рукой.

А ветер исступленно бил в борт и гнал лодку в море. Вот уже рядом мыс, и тут, где-то за ним, ощерились гранитные клыки подводной скалы. Их не видно за густой пеленой ливня, но слышно, как волны с грохотом обрушиваются на них.

Хватаясь рукой за борт, Степа пробрался вперед и сел за весла.

— Ты что, оглох, что ли? — толкнул он Пашку. — Греби скорей! Не видишь, несет на скалы!

Пашка выпрямился, вытер мокрым рукавом побледневшее лицо.

— Сил нету… совсем ахлял, — тяжело дыша, сказал он. Заметив в ногах Митю, он слегка пнул его пяткой в бедро. — Вставай, садись за руль!

Митя поднял искаженное страхом лицо, посмотрел широко открытыми глазами на мутные волны и пополз на коленях к корме.

Степа энергично работал веслом. Ему и Пашке удалось отвести шлюпку в сторону от камней. Но как они ни бились, их по-прежнему уносило в море.

— Давай еще, — подбадривал Степа. — Нажми!

Пашка сделал несколько сильных взмахов и бросил весло.

— Не могу… выдохся, — зло прохрипел он и с отчаянием оглянулся на оставшийся позади мыс.

— Давайте сигналить. Может, нас на фелюге заметят… — Тоненький голос Мити был еле слышен в шуме ливня.

Он встал и начал кричать и размахивать над головой шляпой. Степа и Пашка заложили пальцы в рот и пронзительно засвистели.

Но звуки тонули в вое ветра и гуле волн. Растаяли размытые дождем очертания берега и села. Куда ни глянь — серая полосатая стена дождя. Кто их услышит? Кто заметит? Ужас охватил Степу. Надо немедленно действовать, что-то предпринять. Но что именно? Может быть, всем броситься в воду и плыть к скале? Нельзя. Захлестнет волной, а если и выплывешь, то покалечит о камни. Плыть по ветру тоже нельзя — лодку унесет в море. Степа беспомощно озирался вокруг.

Вдруг ливень начал стихать. Он прекратился так же неожиданно, как и налетел. Уходившая туча сеяла последние редкие капли.

Вокруг прояснилось. Ветер подгонял лодку к самому дальнему гранитному клыку каменной гряды, метра на два торчавшему над водой. Степа бросил безнадежный взгляд на берег, на мыс и вдруг просиял:

— Ребята, смотрите! Мы спасены!

Тут же за каменными зубьями начиналась полоса затишья. Волны налетали на них и, обессиленные и укрощенные, затихали. Дальше серела лишь мелкая зыбь, а под высоким берегом, в той бухточке, где ловили рыбу, по-прежнему стояла безмятежная остекленевшая гладь.

— Сидай все на весла! Живо! — скомандовал Пашка, к которому вернулись и силы, и уверенность.