Пиар добра или как просрать всё

Стасик послушал моего совета, и вскоре тоже уехал, вслед за Кисой. Напоследок я строго-настрого наказал ему не читать стихи про Афган, и вообще не читать свои стихи, а прочитать Блока: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Я очень любил это стихотворение, и - позже - много лет провел в точном соответствии с его первой строкой.

Мыслитель

Я остался один. И стал размышлять. Получалось, что мои друзья знают, кем хотят быть, а я – нет. Киса поехал поступать в летное училище, Стасик Усиевич – в актерское, а я никуда не поехал. Я не знал, куда ехать, и зачем.

Я думал, почему мне так не повезло. Ведь есть же люди, у которых с самого начала все ясно, просто и предопределено. Например: с детства мечтал стать поваром, потому что папа был поваром, и дед, и самый давний предок-каннибал – тоже был поваром. Ну и вот, мечтал стать поваром, и видел сны – свежие, цветные, про жрачку, потом пошел в школу, в школе тоже все мысли – про жрачку, даже на девчонок когда смотрел, и видел их ножки - всегда представлял, как их пожарить, в восемь лет - стал смотреть, как мама шлепает котлеты, в девять - слепил свою первую котлету, угостил пса во дворе, пес выл, понравилось, после школы пошел учиться на повара, научился, все – стал повар. Профессия нужная, потому что все едят. Нет таких, кто не ест. Потому что кто не ест – тот труп. Все тебя уважают, потому что все едят. Вся жизнь прошла на одном месте, в столовой, сначала – простой повар, даже младший повар, то есть, полное чмо, потом – повар, не младший, а нормальный, реальный повар, потом шеф-повар умер, ему прямо на работе плохо стало, упал, ударился головой о плиту, ну и умер, ну и назначили на его место, все, круто поднялся, стал шеф-повар. Всюду уважение, стаж идет, пенсия, телевизор. Пришла старость повара. Обучение молодежи. Передача опыта. Мудрость повара. Сборник рецептов. Потом погожим утром подошел к плите, слепил свою последнюю котлету, но зажарить не успел. В глазах потемнело, сказал: «у-ы», упал, головой ударился о плиту, конечно, скончался. Близкие нашли в остывшей руке котлету. И сказали. Какой человек. До последнего лепил. На могиле коллектив столовой написал: здесь лежит такой-то, шеф-повар. Лежит спокойно. Как котлета. Почти не воняет. Потеря невосполнима. Спи спокойно, повар. Хорошая жизнь, все ясно, все понятно.

Или – с детства мечтал стать пьяной скотиной, в семь – первый стакан, в тот же день – второй, в двадцать – тяжелый делирий, потом – воткнул, закопали в канаве, за водоканалом, за счет ЖЭКа, а ханыга, который закапывал, поссал на могилу и сказал: тьфу, ну и скотина на свете жила, прости господи. Тоже хорошо - ясная жизнь, честная, без колебаний.

А у меня трудно было с выбором профессии. С детства я знал, что я герой. Я даже маме говорил, что когда вырасту, стану героем. Мама говорила, что герой – это хорошо, конечно, но герой – это не профессия. Стажа нет, пенсии нет. Может оказаться необеспеченной старость. Я возражал, что у героя старости быть не может. Мама возражала - а вдруг, ну, чисто случайно, доживешь, что тогда, а? На что надеяться тогда? Бесплатный гроб, за счет ЖЭКа, из досок для опалубки? Нет, говорила мама, о профессии даже герой обязан думать, потому что герой без профессии – простой тунеядец.

Я тогда, еще в детстве, стал думать – какую же мне профессию выбрать? Я честно спрашивал себя – что я могу? И получалось, что ничего. Нет, получалось, что кое-что я могу. Глубоко проникать, постигать, точно выхватывать смыслы эр, духи эпох – это я могу. Больше ничего не могу. Как же тогда стаж, пенсия?

Куда пойти работать? Такой передо мной стоял вопрос. Он был неразрешим. Потому что все работы хороши, но – зачем? Мне вообще не нравилось слово «работа». У него корень – «раб». Мне не нравился этот корень. Поэтому я считал, что работа унижает человека. Работа сделала из обезьяны – раба. Так я полагал.

Наверное, в этом проявлялась русская кровь. По линии отца в моем роду есть русские. Это чисто русская черта. Точно выхватывать смыслы эр, духи эпох – лишь бы не работать. Вся русская нация имеет одну золотую мечту – не работать. Она готова делать для этого все – победоносно изгонять орды татар, орды монгол, сводные орды татаро-монгол, давить коричневую чуму в ее же собственном логове, бить рослых немцев, глупых итальянцев, наглых румын и беззащитных мелких японцев, защищать еще более мелких вьетнамцев от жирных янки, ссориться с янки, одалживаться у янки, создавать величайшие памятники культуры руками евреев, заламывать евреям их культурные руки, бить всем им их лица, поворачивать вспять реки и мысли, заливать пастбища и глаза, лишь бы не работать!