Певица Перна

— Да, мне довелось на ней играть. — Менолли удалось и здесь не выдать свои чувства, хотя на нее лавиной нахлынули воспоминания о том, как ее лишили драгоценного инструмента, как отец выпорол ее за то, что она, нарушив его запрет, осмелилась сыграть свою песню. — Еще я смастерила себе свирель, — поспешно добавила она, стараясь отвлечь Сильвину от дальнейших расспросов. Порывшись в узелке, девочка достала свирель, которую вырезала, когда жила в пещере на морском берегу.

— Тростниковая? И, судя по всему, вырезана простым ножом? — заключила Сильвина, подойдя к окну и критическим взором окинув творение Менолли. — Что ж, неплохая работа для обычного ножа, — одобрительно произнесла она, возвращая инструмент Менолли. — Что ни говори, а учить старый Петирон умел.

— Вы хорошо его знали? — Менолли снова остро ощутила тоску от потери единственного в родном холде человека, который относился к ней по-доброму.

— Как же, конечно, знала. — Сильвина испытывающе глянула на Менолли.

— Неужто он никогда не рассказывал тебе о Цехе арфистов?

— Нет, с какой стати…

— Как это, с какой стати? Ведь он тебя учил, поощрял тебя к сочинительству… И песни твои Робинтону отправил… — Сильвина долго с искренним удивлением разглядывала Менолли, потом, тихонько рассмеявшись, пожала плечами. — Впрочем, у Петирона были свои причуды, вечно-то он мудрил. Но человек был хороший.

Менолли молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она корила себя за то, что в нескончаемые тоскливые дни, потянувшиеся в Полукруглом после кончины Петирона, осмелилась усомниться в том, что он выполнил свое обещание. Хотя в последнее время память частенько подводила старого арфиста…

— Да, пока не забыла, — нарушила ее раздумья Сильвина, — сколько раз в день нужно кормить файров?

— Обычно самый большой аппетит у них по утрам, хотя они всегда не прочь закусить — может быть, потому, что мне самой приходилось добывать для них пропитание, а это занимало много времени. По-моему, у диких таких проблем не возникает…

— Стоит их один раз покормить, и они от тебя уже не отстанут — так?

— Сильвина улыбнулась, чтобы смягчить не очень лестное для файров замечание. — Повара сваливают все отходы в большой глиняный чан в кладовке… большую часть сжирают сторожевые звери, но я распоряжусь, чтобы ты получала столько, сколько тебе понадобится.

— Мне не хотелось бы никому надоедать…

В ответ на эту робкую попытку извиниться за беспокойство Сильвина наградила девочку таким взглядом, что Менолли умолкла на полуслове.

— Не волнуйся, когда ты мне и вправду начнешь надоедать, я сразу дам тебе это понять, — усмехнулась Сильвина. — А если не веришь, спроси у любого школяра, он подтвердит.

Так, переговариваясь, они спустились по лестнице и вышли из главного корпуса Цеха арфистов, вырубленного в высокой скале. Пройдя под аркой, они попали на широкую мощеную дорогу. И нигде не было видно ни травинки, ни листочка.

Менолли впервые представилась возможность оценить размеры Форт холда. Одно дело — знать, что это самый древний и большой холд, а другое — увидеть воочию.

Должно быть, скальные холды и отдельные домишки, прилепившиеся к могучему утесу, вмещают тысячи жителей! Ошеломленная величием открывшейся перед ней панорамы, Менолли замедлила шаг. Впереди начинался широкий подъем, подводивший к просторной площади перед главным входом в Форт холд, который был расположен выше, чем здание Цеха арфистов. А еще выше вся поверхность горы, почти до самых огненных высот, была прорезана бесчисленными рядами окон. Дома, в Полукруглом, все жилые помещения располагались в толще горы, здесь же к утесу примыкали каменные корпуса, образуя четырехугольник, похожий на здание Цеха арфистов. По обе стороны подъема от главных корпусов разбегались здания помельче. Вдоль мощеных дорог, веером расходившихся в нескольких направлениях, — на юг, где лежали поля и пастбища, на восток, вниз по долине, круглившейся пологими холмами, на запад, к перевалу, за которым возвышались снеговые вершины Главного Фортского хребта, — тянулись жилые предместья.

Сильвина подвела девочку к опрятному домику. Все пять окон на втором этаже были наглухо закрыты ставнями. Подойдя поближе, Менолли поняла, что выстроен он давным-давно. И дверь у него — металлическая! Просто невероятно! Сильвина открыла дверь и стала звать Данку. Пока они ждали, Менолли успела разглядеть, что запоры у металлической двери такие же, как в Цехе арфистов, — колесико, приводящее в движение толстые засовы, которые уходят в пазы, выдолбленные в полу и потолке. — Вот, Менолли, познакомься с Данкой. У нее живут девочки, которые учатся в Цехе арфистов. Менолли почтительно поздоровалась с маленькой толстушкой: глазки у нее были черные и блестящие, а щеки — как бока у рыбы-пузана. Данка пронзила Менолли колючим взглядом, совершенно не сочетавшимся с ее добродушной внешностью, как будто примеряла к девочке те сплетни, которых уже успела наслушаться. И вдруг толстушка заметила Красотку, которая выглядывала у Менолли из-за уха. Она взвизгнула и отскочила.

— Это что за тварь?!