Певчие Ада

Но активные насекомые при более, чем пятидесятиградусном морозе выглядели совершенно неестественно. И, тем не менее, они были — десятки, даже сотни особей. Лесорубы прошли дальше — деревья попадались буквально черные от насекомых, счет которым нельзя было и вести. Еще дальше стояли голые стволы — все остальное было сожрано черной саранчой, да и стволы покидать она не спешила, грызла до сердцевины.

Пименов снял с ветви одно насекомое — и то принялось грызть рукавицу!

Другое свалилось на стоявшего рядом лесоруба, и то не удержался, раздавил его. Резкий запах нашатырного спирта подействовал отрезвляюще — саранча саранчой, а нужно было спешить, иначе и сами замерзнут, и избы останутся нетоплеными. Проехав с полверсты в сторону, они нашли чистый лес, где и заготовили с запасом, сколько могли увести.

В селе им не очень-то поверили, известно, со скуки всяк хочет над другим пошутить, растормошить для бодрости духа. Саранча зимой, да какой зимой, виданное ли дело.

В следующий раз захватили жестянку из-под керосина. Набрать саранчи было легко — за сутки она расползлась по лесу, будто пожар. Труднее оказалось заготовить дров — неповрежденные, крепкие деревья пришлось поискать. Немного, но на том морозе и немного дорогого стоило, если человек мог терпеть, то лошади приходилось туго.

В самой большой избе, принадлежащей когда-то раскулаченному элементу, теперь находился клуб, и в клубе собирались погреться и отдохнуть от тесноты семейной (теперь многосемейной) в тесноте общественной. Здесь заготовщики леса и показали свою добычу.

Саранча, вытряхнутая из жестянки, бегала, как таракан на раскаленной сковороде — и на глазах у людей таяла, испуская все тот же резкий запах нашатыря. Через несколько минут один запах и остался — саранча испарилась бесследно.

Весь долгий вечер судили да рядили о диковинах природы, но о надвигающейся опасности думали мало. Все равно с саранчой не совладать. Хорошо бы сообщить наверх, но по случаю свирепых морозов связь с Большой Ранью не поддерживали, хотя по речке только и ехать — ни прорубей, ни заносов, снег плотный, старый устоявшийся. Но лошадь губить (а погибла бы она наверное, отморозив легкие) никто не хотел.

Набрали еще насекомых, и спрятали в сугробе. Там они потихоньку копошились, не в силах прогрызть жесть и стекло (кто-то пожертвовал банку). Ходили и в другую сторону, туда, где лес оставался пока не тронутым. Но идти приходилось все дальше, а саранчу видели все ближе. Двадцать девятого января первые черные насекомые прилетели в село. Они облепили деревца, что сентиментальные малораньевцы в память о Малороссии любили сажать у своих домов (фруктовые деревья не приживались). Наутро от деревьев и кустарников не осталось даже трухи. И, что хуже всего, саранча взялась за дома и амбары. Бревна старые, пропитанные от жучков михайловской жидкостью, были не очень-то лакомы, но саранчи собралось — тьма, нужно ж было что-то есть невесть откуда пришедшей напасти. Малодушные вспомнили откровения Иоанна, люди же духом покрепче стали решать, как бороться с саранчой. Убить, раздавить насекомое труда не составляло, непрочный хитин легко подавался, но слишком уж много было ее, саранчи. Да и не очень-то ее подавишь, на лютом морозе. К тому же ночью насекомые были особенно активны, и часто, выходя поутру во двор человек замечал, что крыша или стена усеяны грызущими насекомыми, выедавшими изрядные куски от построек.

Положение становилось действительно опасным. Если люди останутся без крова, то гибель селения неминуема.

Фельдшер Оседко исследовал, сколько мог, насекомых и о результатах доложил «опчеству». По его мнению (в прежней жизни он был профессором медицины) саранча эта вовсе не наша, не только не сибирская, но даже и не земная. У земных существ основой жизни является вода, у этой же саранчи — аммиак. Она может жить только в условиях сильного мороза, поскольку аммиак закипает при минус тридцати трех градусах. Возможно, комета, остатки которой и явились причиной метеорного дождя, несла на себе саранчу. Та либо вмерзла в глыбу льда, либо имела иное приспособление, в виде кокона, позволившее ей перенести трансатмосферный полет и добраться до поверхности планеты невредимой.

Но поскольку взрослая особь саранчи не переносит тепло, теплом и нужно с ней сражаться. Весна непременно изведет ее, следует лишь дожить до весны.

Решили жечь костры. Это помогло, но отчасти — там, куда долетал жар огня, саранча не садилась, она огибала эти места. Но стоило огню погаснуть, стене избы или коровника охладиться, как она налетала вновь. К тому же всю деревню кострами не покроешь.

Теперь почти все от мала до велика ходили в лес, порой подпрягаясь к лошадям, чтобы побольше увезти дров, а оставшиеся поддерживали огонь.

Три дня спустя стало ясно — село не отстоять. Нужно было определять главные узлы, и сражаться вокруг них. Обреченные избы раскатали — лучше пустить их на огонь, чем отдать саранче.