Петр Великий

Погруженный в свои военные игры и судостроение, он проводил время, развлекаясь грубыми выходками, устраивая грандиозные попойки и абсолютно не желая интересоваться какими-либо аспектами правления и его проблемами. Петр под любыми предлогами уходил от обязательств своего положения и с наслаждением потворствовал своим личным вкусам. В одном из его потешных сражений, которые он все еще любил, осенью 1694 года в окрестностях Москвы, было задействовано не менее 30 000 участников, 24 человека было убито. С другой стороны, он уже выбрал образ жизни и сформулировал свои требования, которые, при всей их ограниченности и непоследовательности, давали ясно понять, что будущее России будет коренным образом отличаться от ее прошлого. Он беззаботно водил знакомство с иностранцами, предпочитая встречаться с ними на их собственной территории в Слободе, начиная с 1680-х годов постоянно метался с места на место (хотя самыми дальними пока оставались его поездки в Архангельск), страстно интересовался технологией и ремеслами, азартно овладевал процессами производства — нет, он был царем совершенно нового и своеобразного типа. Ничто не могло бы столь мало походить на традиционного русского правителя — уединенную и иерархичную фигуру, едва даже различаемую среди его подчиненных, жестко связанную обычаями и церемониалом и редко покидавшую Москву — или даже просто Кремль, — за исключением организованных на высшем уровне и в большей степени формальных выездов на охоту. До сих пор этот молодой бунтарь имел неясное представление о том, что он хотел сделать для своей страны. Концепции, позже приобретшие для него фундаментальную важность, — его ответственность за благополучие и прогресс России, его долг служить этому благополучию и прогрессу и заставить всех своих подчиненных служить этому, — также еще не сформулировались в его сознании.

События, однако, пробуждали в нем теперь более активный интерес к правлению и принятию на себя в первый раз активной и неделимой ответственности за него. В январе 1694 года умерла его мать. Петр был эмоционально потрясен; но уже давно у него было мало общего с ней и он уделял мало внимания ее желаниям. Ее смерть ничуть не изменила его позиции и шкалы ценностей. Письмо к Федору Апраксину, теперь одному из наиболее доверенных сподвижников, написанное вскоре после получения известия, начинается с упоминания о горе, «о котором моя рука не может писать подробно», но почти сразу же продолжается тщательно продуманными приказами относительно корабля, который должен быть построен в Архангельске[10]. Как бы то ни было, едва ли было возможным для молодого царя, теперь созревшего мужчины, вести себя с той беззаботностью и поглощенностью только своими мыслями и заботами, какие он часто выказывал в последнее десятилетие. Его энтузиазм был, как всегда, столь же мощным, сколь и вынужденным; но теперь он усмирялся новым чувством ответственности и расширяющимися горизонтами. В феврале 1696 года, когда умер его сводный брат Иван, этот процесс продвинулся еще на одну ступень. Иван был всего лишь беспомощным инвалидом, задействованным в основном при проведении тех традиционных церемоний в Кремле, к которым Петр относился прохладно. Его смерть, однако, оставила Петра единственным царем. Двадцати трех лет, в крепком здоровье, презирающий традиции, он был полон неясных и туманно сформулированных амбиций. Сейчас он был достаточно подготовлен, чтобы пустить Россию в долгий путь совершенно непродуманных перемен, возбуждающих радость у немногих из его подчиненных, но непонятных и даже мучительных для большинства. Его действия должны были решительно изменить почти каждый аспект российской жизни.

Глава 3