Петр Великий. Деяния самодержца

Таким образом, инициатива перешла к царю, и тактика его сводилась к тому, чтобы на всю зиму лишить неприятеля сна и отдыха. Морозы в том году ударили необычно рано, реки покрылись льдом, и ничто не препятствовало набегам русской конницы. В этих условиях шведам стало куда труднее оберегать свои лагеря, к тому же русские постоянно устраивали ложные вылазки и отвлекающие маневры: скажем, крупные силы русских собирались поблизости от шведского лагеря, чтобы выманить короля, а стоило Карлу поднять и вывести им навстречу свои полки, тут же отступали. Так случилось 24 ноября у Смелого, когда войска Карла, полностью изготовившись к бою, обнаружили, что русских и след простыл. Карл пришел в ярость и позволил своим солдатам сорвать досаду на городке; после методичного грабежа, когда на долю каждого полка был выделен отдельный участок, городок сожгли дотла.

Русские упорно наседали, раздражение Карла росло, и, мечтая о генеральном сражении, которое могло бы одним ударом покончить с изнурительным противостоянием, король угодил в западню, устроенную Петром. 7 декабря Петр двинул значительные силы на юго-восток, выказывая явное намерение напасть на Гадяч, где примерно в тридцати пяти милях к востоку от Ромен были расквартированы три шведских полка и часть казаков Мазепы. В то же время к самим Ромнам был послан Галларт, чтобы занять их, как только шведская армия выступит на помощь Гадячу. Замысел состоял в том, чтобы выманить шведов из обжитых квартир в морозную пустошь и прибрать Ромны к рукам.

Прослышав о скоплении русских войск на подступах к Гадячу, Карл не смог сдержать свой воинственный пыл. Генералы тщетно просили его остаться в Ромнах и предоставить гарнизону Гадяча самому отбиваться от русских. Не слушая советов, невзирая на трескучий мороз, 19 декабря король приказал армии выступать и с передовым отрядом гвардейцев устремился вперед в надежде застать неприятеля врасплох, как это было под Нарвой. Узнав, что армия Карла выступила в поход, Петр приказал своим войскам оставаться под Гадячем до подхода шведов, а с их приближением отступить. В полном соответствии с замыслом, как только шведский авангард приблизился, русские силы растаяли, отступив в Лебедин, где размещалась царская ставка. Между тем, едва только шведы ушли, Галларт, как и предвидел Петр, без всяких затруднений занял Ромны.

Теперь шведская армия была растянута по дороге между Гадячем и Ромнами, где ее подстерегал более грозный враг, чем русские солдаты. В 1709 году во всей Европе выдалась такая суровая зима, какой и припомнить не могли. В лесах Швеции и Норвегии замерзали насмерть лоси и олени, все Балтийское море стояло покрытое льдом, и тяжело груженные подводы переправлялись из Дании в Швецию прямо по льду через пролив. В Венеции замерзли каналы, в Португалии – устье Тахо, и даже Рона покрылась льдом. В Париже по замерзшей Сене можно было ездить верхом и в экипажах. Ледовый панцирь сковал заливы и фьорды атлантического побережья. Кролики замерзали в норах, белки и птицы замертво падали с деревьев, скот коченел на полях. Вино в подвалах Версаля превращалось в лед. Придворные, позабыв о моде, кутались в тяжелые одежды и собирались вокруг очагов, где день и ночь пылали дрова, чтобы хоть немного отогреть выстуженные комнаты. «От холода люди мрут как мухи. Крылья ветряных мельниц замерзают в своих гнездах, и нельзя размолоть зерно, и оттого многие умирают с голода», – писала невестка Людовика XIV. Но еще страшнее морозы были в пустынных, открытых всем ветрам просторах украинских степей. Сквозь этот ледяной ад оборванная, едва живая от холода шведская армия шла на выручку гарнизону, которому уже никто не угрожал.

Мало того что усилия их были напрасны, так еще в Гадяче армию ждало жестокое испытание. Шведы изо всех сил стремились к Гадячу в надежде хотя бы к вечеру обрести кров и тепло. Но в город вели единственные узкие ворота, которые скоро оказались запруженными массой людей, коней и подвод. Многим шведам пришлось провести ночь, а то и две-три в открытом поле. На их долю выпали неимоверные страдания. Порой часовые на постах замерзали насмерть, не говоря уже о том, что многие отморозили уши, носы или пальцы на руках и ногах. Сквозь узкие ворота в город нестерпимо медленно тянулась длинная вереница подвод и саней с обмороженными людьми, иные уже окоченели. «Стояла такая лютая стужа, что и описать невозможно. Около сотни солдат нашего полка отморозило себе срамные части или лишилось рук, ног и носов, а еще девяносто замерзли насмерть, – вспоминал молодой шведский офицер, участник этих событий. – Собственными глазами я видел кавалеристов и драгун, окоченевших в своих седлах, их нельзя было снять с коней, не отрезав пальцев, ибо застывшие руки мертвой хваткой сжимали поводья».