Петр Столыпин

12 августа 1906 года председатель Совета министров едва не пал жертвой покушения на своей даче на Аптекарском острове, во время которого погибло 27 человек и 33 было тяжело ранено (в том числе его 14-летняя дочь и 3-летний сын). Террористический акт осуществил только что образовавшийся «Союз социалистов-революционеров максималистов» (из числа наиболее экстремистски настроенных, даже по революционным меркам, бывших членов ПСР), отличавшийся от Боевой организации (БО) ПСР ускоренной подготовкой терактов с минимальным количеством участников.

В этот день председатель Совета министров проводил прием посетителей. На этот прием, записавшись прямо на месте, легко мог попасть любой российский гражданин, независимо от национальности, вероисповедания, социального положения. Переодетые в жандармскую форму террористы сумели добежать до дверей приемной и там бросили портфель со спрятанной в нем бомбой, что привело к многочисленным жертвам.

Взрыв на Аптекарском острове был направлен не только против Столыпина – трудно было придумать больший вызов власти в целом. Перед премьером окончательно встал вопрос: или он, невзирая на истерики либеральной оппозиции и контролируемой ею прессы, подавит революционный террор любыми средствами, или силы разрушения и ненависти победят.

И при подавлении террора вопрос был не в недостатке решительности власти. К этому времени, еще будучи только министром внутренних дел, Столыпин назначил на места достаточно смелых и решительных людей. Но их деятельность не могла быть достаточно эффективной по причине несовершенства судебной системы, позволявшей многим террористам и руководителям оставаться безнаказанными или получать сравнительно незначительные наказания. В большинстве случаев, когда суд считал улики недостаточными (а для адвокатов обычно не составляло труда убедить в этом суд), дело заканчивалось административной высылкой, что только способствовало распространению по империи революционного огня.

Столыпину было очевидно, что обычное правосудие не в силах справиться с террором, и следует прибегнуть к временным экстраординарным мерам. И в сложившейся ситуации председатель Совета министров пришел к нелегкому, но единственно возможному решению.

Статья 87 Основных законов Российской империи предоставляла возможность Совету министров выпускать срочные указы в отсутствие законодательных учреждений. Пользуясь этим положением, правительство в срочном порядке приняло закон о военно-полевых судах. Согласно данному закону, в местностях, объявленных на военном положении (а из 87 губерний военное положение было объявлено в 82) или на положении чрезвычайной охраны, губернаторы или представители военных властей должны были передавать в военно-полевые суды обвиняемых в совершении террористических актов, политическом бандитизме, нападении на представителей властей, производстве и хранении взрывных устройств и оружия. Следует отметить, что в перечне компетенции военно-полевых судов не было ни одной статьи, которую (даже при возможном «излишнем рвении» на местах) можно было использовать против представителей либеральной оппозиции и вообще любых противников строя, не прибегавших в своей борьбе с ним к террору. Более того, Столыпин понимал опасность злоупотребления властью и делал все возможное, чтобы свести подобные проявления к минимуму. Так, по инициативе председателя Совета министров был подготовлен «Проект исключительного положения», детально определявший критерии, согласно которым в той или иной местности могло вводиться военное положение. Не менее важно, что был разработан и новый полицейский устав, защищавший права граждан от неправомерных действий полиции.

Фактически именно введение военно-полевых судов позволило Столыпину покончить с террором. При этом слушание в военно-полевых судах отнюдь не было судилищем с игнорированием норм права. Дела там, как правило, рассматривались хоть и в порядке упрощенного судопроизводства, но со всей тщательностью и объективностью.

Как инструмент борьбы с террором военно-полевые суды были, конечно, несравненно действеннее гражданских. Принципиальное их отличие заключалось в том, что дела рассматривались в них не позже 24 часов после ареста обвиняемого, приговор выносился не дольше чем за 48 часов и приводился в исполнение в течение суток. Вначале осужденные военно-полевыми судами имели право подавать прошение о помиловании, но 7 декабря 1906 года Военное министерство отдало распоряжение «оставлять эти просьбы без движения». Жестокое время диктовало жестокие законы, и премьер имел все основания назвать введение военно-полевых судов «необходимой обороной». Но подчеркнем – это были именно законы, а не бессудная расправа, по образцу действий террористов-революционеров.