Петр Смородин

Да и связи со взрослыми окрепли значительно: в помощь Сергею Прохорову большевики направили в союз Александра Ильина-Женевского. Это был очень нужный человек: большевик с девятьсот двенадцатого года, образованный (он закончил университет в Женеве и там же близко познакомился с Лениным), мягкий, улыбчатый и боевой: в 1916 году он ушел на фронт прапорщиком, братался с немецкими солдатами, после ранения вернулся в Питер, тесно был связан с армейскими большевиками и вместе с Николаем Подвойским и Владимиром Невским редактировал газету «Солдатская правда».

Александр Федорович неожиданно объявился классным шахматистом, и вокруг него тотчас же объединились молодые любители шахмат.

Большевичка Татьяна Граф оказалась отличным заместителем Петра по организационным делам. А Ореста Петропавловского выдвинули от молодежи в райсовет к Скороходову. Он был увлечен военной работой, и Петр не зря бросал слова, когда обращался к нему: «Смотри, Орест, каждый член союза должен быть готов с оружием в руках драться за власть рабочего класса!..»

В РОДНЫХ МЕСТАХ

С Петроградской стороны, как и из других районов, уезжала в глубинные губернии России большая группа агитаторов. Недавно созданные землячества направляли рабочих и солдат с наказом Военной организации ПК большевиков.

Скороходов подметил, какими жадными глазами провожал их молодежный председатель, и прикинул: а почему бы не послать Петра хоть на неделю? Большевик он стойкий, агитатор отличный. Да и замотался он за годы ученичества на фабрике Шаплыгина и сейчас, в несусветной сутолоке будней, потерял счет и дням и ночам. Заметно осунулся, резче стала складка между бровей. Пусть вырвется из привычной обстановки, потом с новыми силами развернется в столице.

Так Петр оказался в Боринском.

Был ласковый сентябрь на его родине: по утрам слегка прихватывало, а днем солнце не знало удержу. Мир детских воспоминаний развернулся перед ним, как волшебный свиток.

Но обезлюдело большое село в этот первый его приезд. Фронтовики еще сидели в окопах, а в солдатских шинелях бродили по улицам жестоко отмеченные немцами инвалиды: кто без руки, кто без ноги. Часть сверстников подалась на промысел в города. Были в наличии старики, старухи, вдовы, солдатки, невесты едва ли не в каждом доме. Да шумная ватага ребятишек. Эти-то и разнесли слух с быстротой молнии: приехал из Питера Петека к Лебедевым, сидит с дедом Петром за колченогим столом, запивает картошку квасом и так навалился на хлеб, словно не ел его отродясь!

Петр сразу догадался: жили в селе слухами, и один был нелепей другого. О «Правде» слышали краем уха. Видели газеты кадетские, меньшевистские, эсеровские.

Старики тяготели к местному «клубу»: собирались по вечерам возле чьей-либо хаты, пытались хоть чуток разобраться в политике. Но концы не сводились с концами: по слухам, виной всему какие-то большевики.

Петр думал отдохнуть хоть денек, но такая несусветная чушь про Ленина довела его до бешенства в первый же вечер, когда послушать Петеку стянулась в большую хату деда Симеона разношерстная родня: и близкие, кровные, и седьмая вода на киселе, потому что Смородиных и Лебедевых половина села.

Балагур дядя Михаил хлопотал о застолье. Петр сидел на печи с мальчишкой Федькой Лебедевым, когда Дядя Михаил ляпнул по глупости:

— А скажи-ка, Петека: правда, что ваш Ленин прикатил от германцев в запломбированном вагоне?

Петр слетел с печки, схватился за кобуру, где лежал наган. Хотел крикнуть: «Повтори еще раз, застрелю, кура!», но вовремя спохватился.

Возле двери одернул гимнастерку, сказал с горечью:

— Пень ты, дядя Михаил! Дубовый, замшелый, ей-богу! Не хочу и говорить с тобой. Приходи ужо, где сотрутся люди, я и на твой вопрос дам ответ.

Он ушел домой, разослал ребятишек звать людей на митинг перед хатой деда Петра Лебедева, где было удобно говорить с бугра без всякой трибуны. Через час их набралось как в церкви в престольный праздник.

— Я к вам с приветом от рабочих красного Питера, дорогие земляки, и говорить буду по-рабочему: от чистого сердца и сплеча! — начал Петр. — Не взыщите, но у вас все так же темно, как в погребе. Да и не дождаться вам светлого дня при господине Керенском. Но вас я не виню: помещикам и капиталистам сподручнее орудовать в глухомани, в потемках. Вот они и пустили поганый слух про Ленина и про его партию. Только этого я не потерплю: сам я большевик, горжусь этим и партию в обиду не дам. Все мы, такие, как я, у Ленина в помощниках. И попробуй кто сказать, что ленинец Петька Смородин — германский шпион!..