Пётр Рябинкин

- С двадцать четвертого! - Оглядываясь через плечо на Трушина, сказал внушительно: - Все лучшие мастера при нэпе свои магазины держали, импортная парфюмерия, высокий класс обслуживания. Но была установка партии вытеснить частный капитал. Вызвали в райисполком, назначили на пост заведующего. В госпарикмахерскую номер один. Ну, доверие оправдал. Постоянная клиентура. На случайный контингент командировочных, так, прохожих надежд не держали. План на них дать можно. Но чтобы качество? Качество обозначается только в постоянной клиентуре.

- Так вам бы по вашей квалификации лучше при штабе корпуса, посоветовал Трушин.

- Командир нашей дивизии - мой бывший клиент, - сказал парикмахер.

- Ну вот хотя бы при штабе дивизии. И спокойствия больше для вашего возраста. И начальство знакомое.

- Может, вы мне посоветуете и о сыне моем похлопотать у комдива, поскольку я его брил и стриг из уважения всегда, как будто он в предварительной записи?

- А сын воюет?

- А ваш? - сердито спросил парикмахер и, не дожидаясь ответа, горделиво сообщил: - Такой чистый, хороший мальчик! Работая в дамском салоне мастером. А вы понимаете, что это такое - работа в дамском салоне? Очень большой соблазн на легкомысленное поведение.

- Он что же, по своей специальности на фронте?

- То есть?

- Ну, только на мужскую стрижку переквалифицировался?

- Да, - печально и иронически сказал парикмахер, переквалифицировался. И даже по атому поводу у него на левом рукаве обозначение нашито. Черный суконный ромб, и на нем скрещенные, как раскрытые ножницы, стволы пушек изображены.

- Артиллерист?

- Угадали!

- Серьезная специальность.

- А он у меня всегда серьезным мальчиком был...

- Разрешите? Как вас по имени-отчеству?

- Сергей Осипович.

- А меня Алексей Григорьевич.

- Очень приятно, - без улыбки сказал парикмахер.

Но когда вышли из хода сообщения, Трушин все-таки посоветовал Сергею Осиповичу взять противогаз и винтовку, опасаясь, что бойцы могут всякими шутками обидеть этого человека.

В ротном блиндаже парикмахеру было отведено рабочее место.

Трушин взял список наличного состава подразделения и, как прежде, в мирной жизни, задумывался над списком рабочих своей бригады перед распределением премий, так и тут задумался, кого вызывать к парикмахеру первый, в соответствии с боевыми заслугами, высокой дисциплиной по службе. Разметив цифрами список, он отправил с этим списком связного. И он счел нужным все-таки предупредить Сергея Осиповича, что, поскольку здесь траншеи прежде были заняты противником, а у фрицев, по-видимому, нет такой манеры, чтобы проверять солдат на вшивость, и, может, даже им становится теплее от этого, потому что чешутся, скребутся, содействуя кровообращению...

- Короче, - попросил парикмахер.

- Ну, словом, будьте деликатны, если чего обнаружите, - скорбно сказал Трушин.

- Вежливость, - сухо сказал парикмахер, - это первый закон в нашем деле.

Солдат входил в блиндаж сконфуженно, улыбаясь, смущенный и вместе с тем осчастливленный таким необычным почетом на переднем крае в условиях, когда каждый штык на счету и противник подпирает.

- Прошу, - говорил Сергей Осипович и щелкал встряхнутой простынкой. Вы какую стрижку предпочитаете? Полечку, бокс, полубокс, бобриком или аккуратно под машинку?

- Чего скорее, то и давай.

- Вам так некогда?

- Для чего фасонить-то?

- У бойца должно быть все в ажуре, внешний вид тоже, - строго говорил Сергей Осипович. - Это, знаете ли, немец себе внушает, что мы некультурные.

- А что вы хотите от расистов?

- У вас, извините, верхняя губа расшиблена, бритвой беспокоить не посмею. Осторожно ножничками пройдусь, сформирую растительность а-ля Дуглас Фербенкс. "Знак Зерро" в кино видели? Вам подойдет. По медалям понимаю, тоже обладаете исключительной отвагой.

Явился хмурый солдат с глубоко впавшими щеками, высокий, лицо его было землистого цвета, снял ушанку, на голове грязная, заскорузлая повязка. Сел на ящик против зеркала, потребовал:

- Подровняй маленько... - Спохватился и стал сматывать бинт, морщась от боли.

- Тебе в санбат надо, Егорычев, - сказал поспешно Трушин. - Я же тебе приказывал, ступай в санбат. Солдат встал, произнес обиженно:

- Значит, нельзя? - И заявил со злостью: - А в санбат я не пойду! Нечего мне там околачиваться.

- Один момент, - сказал Сергей Осипович, объявил обнадеживающе: - Нет таких трудностей, каких не могли преодолеть большевики. - Обратился к Трушину: - Вызовите санинструктора освежить на товарище повязку, и мы с ним комплексно клиента обслужим.

И пока санинструктор делал перевязку, Сергей Осипович, жалостливо морщась, работал машинкой, ножницами. Закончив, посоветовал:

- Одеколон не рекомендую. У вас кругом дополнительные царапины, вызовет нежелательное ощущение.

- Жалеешь? - спросил солдат.

- Причинять боль не имею права.

- Одеколов жалеешь?

- Встаньте, - попросил парикмахер.

Боец встал. Сергей Осипович брызгал из пульверизатора на обмундирование. Парикмахер обошел солдата вокруг, продолжая нажимать на резиновую грушу. Потом приблизился, вздохнул. Объявил:

- Аромат гарантирую, сутки будет пахнуть, как от жениха на свадьбе.

Солдат спросил: