Петр Первый

Утверждения доброй воли остались без ответа. Несмотря на то что советовали его министры, Петр был подозрительной личностью для его вчерашних друзей. И они не ошибались. Разочарованный в датчанах и англичанах, царь хотел сблизиться с Францией, вырвать ее из альянса со Швецией, Голландией и Англией и предложить этой стране взамен союз с Россией и Пруссией. Для этого ему надо было посетить Париж. При жизни Людовика XIV он уже предпринимал такую попытку. Но старый король, сославшись на свой возраст и состояние здоровья, предпринял все, чтобы избежать этой встречи. С 1 сентября 1715 года трон перешел Людовику XV, рядом с которым правил регент Филипп Орлеанский. Откажутся ли они на этот раз встретиться с властителем России? Однако Франция была связана со Швецией секретным соглашением, срок действия которого еще не прекратился, и аббат Дюбуа находился все время в Англии. Он писал регенту: «Если Вы не останетесь вместе с Его Величеством, королем Британии, вы упадете с чердака в погреб». После 7 января 1717 года маркиз де Шатенеф, посол Франции в Гааге, получил приказ действовать с осторожностью, не отталкивая царя, но охладив его пыл насколько возможно. Все эти увертки действовали на нервы Петру, который не понимал, почему Париж не торопится принять победителя Полтавы и Гангута.

В конце концов, преодолевая свое отвращение к политике русских и их представителям, регент уступил. Пусть он приезжает, этот незваный гость, появившийся из-за полярных льдов!

Добившись положительного ответа, Петр стал выбирать себе свиту сопровождающих для этого путешествия. В виде исключения он отказался на этот раз взять с собой дорогую Екатерину. После того как он показал ее при дворе почти всех иностранных правителей, не заботясь о том впечатлении, которое она могла произвести своими грубыми манерами и яркими нарядами, он решил, что будет нежелательно появляться с ней в злословящем и изысканном парижском обществе. Он довольствовался тем, что писал ей с каждой остановки на своем пути.

В Антверпене за полтора дня Петр опустошил вместе со своей свитой двести шестьдесят девять бутылок вина. В Брюсселе он интересовался работами одного монаха, известного своей квалификацией токаря, измерил с помощью маленькой карманной линейки фрагмент настоящего креста, который ему презентовал декан собора Святой Гудулы, и после очередного застолья освежил себе голову в фонтане поблизости от герцогского дома. В Остенде он увлекся работой шлюзов. В Нейпорте его чествовал герцог Гольштейнский, пожелавший ему попутного ветра до окончания поездки.

21 апреля 1717 года он достиг французских берегов в Дункерке. Царя было поручено принять господину де Либуа, одному из дворян королевского дома, растерявшегося перед важной русской свитой. Ему объявили, что Его царское Величество путешествует инкогнито, в сопровождении двадцати приближенных и двадцати слуг. Однако перед ним стояли пятьдесят семь человек и еще двадцать три должны были подъехать в ближайшие дни. Как взять на себя заботу обо всех этих людях, если деньги, отпущенные на прием, лимитированы решением правительства? Либуа робко выдал путешественникам пятнадцать сотен ливров на день на расходы. Действовать таким образом во время дипломатических миссий за границу было в правилах русского двора. Но Куракин, посол России во Франции, громко возмущался: когда оказана честь принять царя, нельзя руководствоваться принципами экономии. Покорный Либуа передал жалобы и ждал распоряжений. К его большому облегчению, Версаль согласился наконец раскошелиться. Франция не скряжничала, желая удовлетворить своего почетного гостя. Однако удовлетворить этого гостя было не так уж легко. Либуа пишет в Версаль: «Эта небольшая свита очень нерешительна, и все, от трона до конюшни, легко впадают в ярость. В царствующей особе есть зачатки добродетели, но совсем дикой… Он встает рано утром, обедает около десяти утра и, если хорошо пообедал, после легкого ужина ложится в девять; но между ужином и обедом он немыслимо много выпивает анисовой водки, пива, вина и съедает фруктов и всякого рода съестных припасов… У него всегда в руке две или три тарелки с блюдами, которые ему готовит его личный повар. Он выходит из-за роскошно накрытого стола, чтобы продолжить трапезу в своей спальне. Он заявляет, что пиво, которое ему подают, отвратительно, и жалуется на все».