Петр III

Описание родов выглядит в «Записках» Екатерины весьма трагично: «Я очень страдала, наконец, около полудня следующего дня, 20 сентября, я разрешилась сыном. Как только его спеленали, императрица ввела своего духовника, который дал ребёнку имя Павла, после чего тотчас же императрица велела акушерке взять ребёнка и следовать за ней. Я оставалась на родильной постели, а постель эта помещалась против двери... Сзади меня было два больших окна, которые плохо затворялись... Я много потела; я просила... сменить мне бельё, уложить меня в кровать; мне сказали, что не смеют. Я просила пить, но получила тот же ответ»⁴⁸. Возможно, такое равнодушие к судьбе роженицы объяснялось тем, что от великой княгини хотели избавиться. Вспомним, что именно от сквозняка после родов умерла мать Петра Фёдоровича — принцесса Анна. Однако крепкий молодой организм выдержал.

Екатерина получила острые ревматические боли в левой ноге и «сильнейшую лихорадку». Врачи её не посещали. Ни императрица, ни великий князь не справлялись о здоровье. Елизавета Петровна, всецело занятая младенцем, думать забыла о невестке. А окружавшие её придворные не напоминали, боясь разгневать. «Его императорское высочество со своей стороны только и делал, что пил с теми, кого находил»⁴⁹. Пил Пётр явно не с горя. Появление Павла, вне зависимости от унизительных для наследника толков, было для него событием важным. Оно одним махом устраняло угрозу перехода голштинских земель к Дании по тайному договору с дядей Адольфом. В этом вопросе Екатерина оказала мужу большую услугу.

Недаром первое же известие о появлении на свет Павла «счастливый отец» отправил именно шведскому королю Адольфу Фредерику: «Сир! Не сумневаясь, что Ваше величество рождение великого князя Павла, сына моего... принять изволите за такое происшествие, которое интересует не меньше сию империю, как и наш герцогский дом»⁵⁰. Это письмо, сочинённое в самых дружественных выражениях, было послано сразу же после рождения Павла, день в день — 20 сентября 1754 года. Нетерпение Петра Фёдоровича нетрудно понять. Адольф терял права на Голштинию, а его сделка с Копенгагеном насчёт Ольденбурга оказывалась недействительной.

Больной голштинский вопрос заставил Петра скрепя сердце согласиться с тем, что маленького Павла называли его сыном. Показательно, что второе письмо о появлении наследника Пётр отправил датскому королю Фредерику V — другому заинтересованному в сделке лицу. Оно тоже датировано 20 сентября. Извещения иным дворам отставали на несколько дней. Но главные стороны спора из-за Голштинии получили «поздравления» с крушением своих надежд немедленно⁵¹.

После крестин великая княгиня получила подарок: императрица сама вошла в её спальню и преподнесла невестке на золотом блюде чек на сумму 100 тысяч рублей. Однако Екатерине не досталось из них ни копейки. «Великий князь... пришёл в страшную ярость оттого, что ему ничего не дали». Шувалов сказал об этом Елизавете, «которая тотчас же послала великому князю такую же сумму... для этого и взяли у меня в долг мои деньги»⁵².

Приглядимся повнимательнее к этой сцене. Елизавета в первом движении души одарила невестку, «забыв» о племяннике. Тем самым она только подчеркнула своё отношение к его «отцовству». На её взгляд, награждать Петра было не за что. Но такой поступок подрывал его реноме. Нужно было делать хорошую мину при плохой игре и не подавать дополнительного повода для пересудов. Поэтому Александр Шувалов, взявшийся донести императрице о возмущении наследника, был, без сомнения, прав. Сумму можно было разделить. Но у Екатерины её просто отняли.

29 июня — Петров день, общие именины наследника Петра Фёдоровича и маленького великого князя Павла Петровича, — императрица приказала отметить в Ораниенбауме. «Она не приехала туда сама, — вспоминала Екатерина, — потому что не хотела праздновать... она осталась в Петергофе, там она села у окна, где, по-видимому, оставалась весь день, потому что все, приехавшие в Ораниенбаум, говорили, что видели её у этого окна»⁵³.

Елизавета не сумела пересилить себя. На сердце у государыни было ненастно. Именины Петра Великого, её державного отца, и, как бы в насмешку, — недостойного наследника, а в придачу чужого ребёнка. Линия Петра I прервалась. Что же праздновать?

Откровения Шампо

Салтыков был назначен отвезти известие о рождении Павла в Стокгольм. Екатерина узнала об этом только на 17-й день. Любовникам даже не дали попрощаться. Вскоре о роли красавца Сергея в появлении наследника узнали все европейские дворы.