Читаем Петр II полностью

Меншиков старался привлечь внимание жениха к своей дочери и с помощью ее женских прелестей. Тот же Лефорт извещал свой двор 7 июня 1727 года, что между покоями жениха и невесты была прорублена дверь, что позволяло им общаться в любое время суток. Однако никаких чувств к невесте юный император не испытывал и вел себя по отношению к ней подчеркнуто холодно. «Петр II совсем не любит свою невесту», — доносил Лефорт. По его словам, Меншиков даже выговаривал императору, что тот мало заботится о своей невесте, на что Петр будто бы отвечал так: «Разве не довольно, что я в душе люблю ее, ласки излишни, а что касается до женитьбы, то Меншиков знает, что я не имею никакого желания жениться ранее 25 лет».

После помолвки Мария Александровна была окружена заботой и вниманием: ее стали величать ее высочеством «благоверной государыней Марией Александровной». 13 июня 1727 года Верховный тайный совет утвердил сумму на содержание невесты и ее штат. Среди женщин царствующего дома она пользовалась наибольшим почетом: на ее содержание было выделено 34 тысячи рублей в год, а ее штат состоял из 114 человек, в то время как штат царевны Натальи Алексеевны и Елизаветы Петровны состоял из 113 человек у каждой, а на их содержание ассигновалось по 32 тысячи рублей.

Высшие должности у двора невесты занимали родственники Меншикова: гофмейстером ее двора был назначен брат супруги князя В. М. Арсеньев, а обергофмейстериной — ее сестра Варвара Михайловна.[47]

Двенадцать тысяч рублей в год должно было идти на стол невесте царя, еще 5 тысяч — на платье. Это составляло половину всей суммы. Вторая половина ассигнований предназначалась на жалованье придворным чинам — гофмейстеру, камергеру, камер-фрейлинам, штатс-фрейлинам, а также обслуживающему персоналу, включавшему лакеев, гайдуков, пажей, поваров, певичек, конюхов, гребцов и прочих. Весь пышный штат возглавляла сестра супруги князя Варвара Михайловна Арсеньева. Теплое местечко обер-гофмейстерины приносило ей две тысячи рублей в год.

Весть о том, что Александр Данилович был близок к положению тестя и регента малолетнего царя, стала достоянием европейских дворов. Князь получил поздравления от Голландских штатов, Брауншвейг-Волфтенбительского князя Августа Вильгельма, австрийского канцлера Шенборна и даже самого императора Карла VI.[48]

…Казалось, близок был час, когда звон колоколов, гром пушечной и ружейной пальбы известят население Москвы о начале двух торжественных церемоний: коронации императора и его свадьбы. Меншиков твердой рукой расчищал путь дочери к венцу: все противники и завистники находились в опале или должны были прикрыть рот и покорно наблюдать за происходящим.

Все было предусмотрено до мелочей. Но в истории нередко бывает, что нелепый случай беспощадно разрушает все планы, и события развиваются не в запланированном, а в противоположном направлении. Вот и на этот раз случилось то, что никто не мог предусмотреть и что в конечном счете сыграло роковую роль, — светлейший занемог…

<p>Глава четвертая</p><p>Крушение Меншикова</p>

Первые признаки недуга князь обнаружил 19 июня — в этот день он принимал лекарства, ему пускали кровь. Надеялись, что после мыльни князю полегчает, но нет — ему стало хуже. С 22 июня он уже не покидал покоев, хотя еще не слег. Его навещали члены Верховного тайного совета — Апраксин, Головкин, Голицын, Остерман. Он вел деловые разговоры, крепил письма. Но консилиум врачей, состоявшийся 26 июня, запретил больному заниматься делами и уложил его в постель.

Состояние больного дало современникам повод ожидать близкой кончины князя. Лефорт доносил 12 июля в Дрезден: «Кроме харканья кровью, сильно ослабляющего Меншикова, с ним бывает каждодневная лихорадка, заставлявшая за него бояться. Припадки этой лихорадки были так сильны, пароксизмы повторялись так часто, что она перешла в постоянную. В ночь с девятого на десятое число с ним случился такой сильный припадок, что думали о его близкой смерти».[49]

В дни болезни князя Лефорт рассуждал и о настроениях в обществе, фиксируя неоднозначное отношение к возможной смерти светлейшего: «Если князь Меншиков умрет, то на это будут смотреть как на худо и добро. На добро, потому что избавятся от безграничной власти, которую никто не осмелился бы присвоить, и древние фамилии снова займут свое прежнее положение… На смерть Меншикова смотрят как на несчастье в том смысле, что никто не может заменить его в деле исполнительной власти, не желая взять на себя всю тяжесть таких обязанностей. Боятся, чтобы все дела не остановились и не стали бы ссылаться друг на друга».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии

Все жанры