Петербургский сыск. 1874 год, апрель

Штабс—капитан остановился перед входом, ему не нравились такие минуты. когда приходилось приносить обитателям плохие вести. особенно такие, когда речь идёт о смерти сына. Василий Михайлович лелеял надежду, что госпожа Мякотина отмахнётся от такой вести и с улыбкой произнесёт «Господь с Вами, Сергунчик сегодня только отбыл в столицу».

Звонок глухо зазвенел внутри дома и через несколько минут дверь распахнулась. представив взору Орлову совсем молоденькую девушку в белом переднике. Она улыбнулась статному штабс—капитану.

– Добрый день, – её голос звучал звонким колокольчиком.

– Могу ли я видеть госпожу Мякотину? – Василий Михайлович по военной приложил руку к головному убору.

– Как о вас доложить?

– Штабс—капитан Орлов по частному делу.

– Подождите минутку, я доложу, – девушка отступила в сторону, пропуская Василия Михайловича в коридор. не миновало и одной минуты, как девушка вернулась:

– Мария Алексеевна вас примет, разрешите ваше пальто.

Хозяйка оказалась дамой лет сорока с густой шапкой темных волос, в которых вплелись едва заметные седые пряди. Она с интересом посмотрела на гостя с военной выправкой.

– Чем могу быть вам полезна? – сказала она после приветствия, – присаживайтесь, – она указала на диван, стоящий напротив кресла, в котором она сидела. – и с кем имею дело?

– Простите, что не представился, – гость поднялся, – штабс—капитан Орлов. – Госпожа Мякотина, – Василий Михайлович прикусил губу, так не хотелось быть вестником смерти, – скажите у вас есть дети?

Хозяйка поначалу опешила, что левая бровь непроизвольно поднялась вверх.

– Да, – после некоторой паузы произнесла она и добавила, – странный вопрос. не находите?

Орлов не обращал внимания на последние слова хозяйки.

– Извините. великодушно, но я – агент столичной сыскной полиции и имею к вам несколько вопросов.

– Опять мой Сергей что—то совершил?

– Вот о нем и пойдёт речь.

– Значит, снова набедокурил и что в этот раз? – по её лицу промелькнула тень беспокойства.

– Когда вы видели в последний раз?

– Семь дней тому.

– Он же учится в гимназии здесь, в Кронштадте?

– Совершенно верно, но я отослала его в Петербург там надо было оформить несколько бумаг по поручению моего брата. Самой мне стало дурно, и я отправила Серёжу.

– На сколько дней он отправился в столицу?

– На два—три.

– Вы не интересовались почему он задержался там?

– Нет, иногда вместо нескольких дней он задерживался там дольше, понимаете, там квартира моего брата, а молодым хочется немного отвлечься от родительской опеки, вот я и не препятствовала тому, что он задерживался там. Тем более, что он всегда присылал телеграммы.

– Так было и в этот раз.

– Да, но вы, господин штабс—капитан, объясните. что все—таки произошло с моим мальчиком. Он посажен под арест?

– Госпожа Мякотина, боюсь дело обстоит гораздо хуже, – Василий Михайлович остановился и посмотрел в окно, не мог себя пересилить и взглянуть в глаза вдове.

– Господин Орлов, – повысила голос Мария Алексеевна, – что стряслось с Серёжей, в какую историю он попал?

– Вы можете проехать в столицу, чтобы опознать молодого человека, найденного вчера убитым.

Лицо хозяйки перекосилось, она прикрыла рот рукой, глядя на гостя испуганными глазами.

– Нет, нет, – сделал попытку успокоить Мария Алексеевну Орлов, – может быть, это не ваш сын, при нем не было документов, а только квитанция об отправленной телеграмме.

– Серёжа… – только и произнесла вдова, но потом взяла себя в руки, лицо стало непроницаемым. словно гипсовая маска, – когда надо… опознать, – голос стал хриплым и неузнаваемым.

– Если возможно, то сегодня или завтра.

– Хорошо, но я, видимо, не перенесу вида… моего сына, – она запнулась, и на глазах выступили слезы, но она быстро взяла себя в руки, – поедет Венедикт.

– Венедикт?

– Да, это мой средний сын, он на год младше Серёжи, – Мякотина вновь запнулась.

– Когда он сможет приехать?

– Завтра с утра, – и добавила, – первым пароходом.

– Я напишу адрес сыскного отделения.

Мария Алексеевна промолчала.

– Скажите, госпожа Мякотина, у Сергея были приятели в Петербурге?

– В доме, где квартира брата, там Серёжа был дружен с сыном статского советника Нартова Иваном.

– А здесь в Кронштадте?

– Не могу сказать, но скорее всего, нет. У нас никто не бывал, приходили мальчики только к Венедикту.

– Ваш брат проживает в столице.

– Нет, – устало проговорила Мария Алексеевна, сраженная новостью, принесенной Орловым, – мой брат имеет квартиру здесь, в столице, на Сергиевской, в доме господина Ромолова, а сам живёт в имении в Херсонской губернии.

– Квартира пустует?

– Там живёт прислуга брата.

– Не скажите, какие бумаги должен был оформить Сергей?

– Толком не знаю, какие—то бумаги у поверенного, Николай Алексеевич хотел, чтобы Сергей пошёл по юридической стезе, поэтому и стремился иногда давать поручения моему сыну, – госпожа Мякотина приложила к глазам платочек.

– Не подскажите фамилию?

– У Подгородецкого, это поверенный Алексея, ведущий некоторые его дела.

– Скажите. я могу поговорить с Венедиктом?

– Он сейчас в гимназии, – и упавшим голосом добавила, – где учился и Серёжа.