Петербургский сыск. 1870–1874

– Иван Дмитрич, – приложил руку к сердцу, – больно соблазнительно: фамилия, литератор, пьеса. Один к одному складывалось, словно кирпичик к кирпичику, потом я посетил…

– Неужели адресную экспедицию на Театральной? – перебил Путилин.

– Да, я подумал…

– Он же не работный человек, я же говорил – он офицер. Дождешься моего гнева,

– Иван Дмитрич, виновен по всем статьям, готов нести самое суровое наказание, – и наклонил голову, опуская на воображаемую плаху.

– Теперь за проверку участков

– Удаляюсь, Иван Дмитрич, – потом с хитрицой добавил, – а у Вас есть соображения: с какого участка начать?

– С Московского, – пробормотал Путилин и углубился в чтение документа, – я тебя больше не держу,

Дверь неслышно закрылась.

– Здравствуйте, господа! Чем могу быть полезен? – встретил вошедших дежурный по участку.

– Доброе утро! – ответил человек в цивильном платье. – Помощник начальника сыскной полиции Михаил Жуков, – представился он, – имею неотложное дело к господину Рейзину.

Пристава 1– го участка Московской части не оказалось на месте, уехал на доклад в Главное Управление. Спустя несколько минут воротился дежурный и хорошо поставленным голосом доложил:

– Старший помощник пристава Его Благородие капитан Сакс может Вас принять.

Помощник кивнул головою и прошел в дверь. За столом сидел седовласый господин с густыми бакенбардами, переходящими в пушистые усы. Он поднялся из—за стола и произнёс:

– Прошу, господа, присаживайтесь. Чем обязан визиту представителей сыскной полиции?

– У нас сугубо конфиденциальное дело к Вашему Благородию.

– Я слушаю, – произнёс капитан после того, как гости присели на стулья синего бархата.

– Мне поручено господином Путилиным разыскать на вашем участке одного человека.

– Если он проживает на подчиненной территории, то я думаю – сумею помочь. Итак, кто сия персона, которой интересуется столь уважаемая организация.

– Мы разыскиваем мужчину возрастом от тридцати до сорока, роста среднего, он без усов и бороды, – помощник остановился.

– Извините, господа, но под данные приметы подходит половина проживающих у нас, а конкретнее?

– Его фамилия Хлестаков.

– Хлестаков? – переспросил помощник пристава. – Я распоряжусь проверить книги учета.

– Ваше Благородие, – застенчиво улыбнулся Михаил, – мне хотелось бы, чтобы о нашем интересе знали только мы. Не могли бы мы сами просмотреть интересующее нас.

– Да, да, я понимаю, – капитан постучал пальцами по столу, – секретность прежде всего. Я прикажу дежурному предоставить вам комнату и требуемые документы.

– За сим прошу извинить, – развел руками, – дела.

Как ни велика столица, а персон, представляющих интерес, не слишком много. Проживающих на вверенном приставу участке оказалось трое, да и то один глубокий старик, второй студент, тоже не заинтересовал ни с какой стороны, а вот третий вроде бы и подходил, но тоже что—то смущало.

Второй участок даже удивил отсутствием каких бы то ни было Хлестаковых. Результат давал надежду на скорые розыски преступника, но на следующем участке, которым командовал старый знакомец коллежский советник Иордан, подходящих оказалось еще один.

Жуков почесал затылок, впереди его ждала июньская жара и тридцать пять участков, которые необходимо не только посетить, но перелистать множество рукописных журналов. Хорошо, что введен единый образец, иначе… Не хотелось думать о плохом. Но настроение все равно менялось, как петербургская погода от золотистого солнца до мрачной свинцовости, от восторженности за найденных людей до апатичного состояния.

К визиту на четвертый участок Выборгской части агент сыскной полиции Михаил Жуков изрядно устал, в глазах рябило от обилия разнообразных почерков и фамилий, опускались руки, но природное упорство двигало к заветной цели. Тридцать семь приставов остались позади, каждый со своим отношением, кто с улыбкой понимания, а кто и с гримасой недоброжелательности.

Заветная книжица заполнена именами подозреваемых. Чудно, ты добропорядочный господин, живешь ничего дурного не совершая, ан нет, благодаря одному случайному стечению, заключаемому в фамилии и возрасте, становишься кандидатом во вселенские злодеи.

Теперь на Офицерскую к Ивану Дмитричу, он – то своим опытным взглядом укажет – кто из списка наш разыскиваемый. Уж очень хочется посмотреть на него и, обязательно чтобы в железных «браслетиках» был, тогда поубавится гонора у бывшего офицера, любителя приключений. Когда остаешься в камере с толстыми стенами и решетками на окнах, задаешь себе один вопрос: а надо ли было вершить злодеяния? Стоят ли они этого?

Размышления прервал извозчик:

– Барин, приехали, сыскное.

Кабинет Путилина был пуст, только на столе одиноко возвышался в серебряной подставке стакан с торчащей из него изящной ложкой.

«Опять остыл, – промелькнуло у Жукова, – всегда так, только нальешь горячего пахучего чая, как кто—нибудь врывается с нежданной новостью и поминай, как звали.»