Петербург - нуар. Рассказы

Конечно, ничего они ей не сделают — сопляки еще, но все равно не очень приятно.

Пока она прикидывала, как поступить, Боб поднялся из-за стола и, сильно покачиваясь, направился в ее сторону. Ритка быстро спряталась за колонну. Сосед прошествовал мимо к дверце с изображением писающего Петра.

Когда он возвращался, она негромко окликнула его:

— Эй, Димка!

Сосед, видимо, уже залил бензобак, поэтому органы чувств притупились.

— Бобиков! Оглох, что ли?

На этот раз он услышал и остановился:

— О… Ритка. Пр…привет.

Пьяненький. Сильно пьяненький.

— Ты дело сделал? — строго, словно учительница, спросила Ритка.

— Ну… Это… Нет.

— А гудишь на что?

— Тогда сделал, — признался Боб, будучи загнанным в угол.

— Деньги давай. Долю.

Он качнулся, потер лоб:

— Потом… Завтра… Зайди, отдам…

Даже находясь в тяжелом состоянии, Боб не потерял ориентации и контролировал финансовую ситуацию.

— На сегодня договаривались, — напомнила Ритка, — ты за базар-то отвечай.

Ничего не сказав, сосед махнул рукой и двинул обратно в зал.

— Погоди.

— Ну чего тебе? Сказал же, завтра.

— Кто это с тобой? — Ритка кивнула на Хенка. — Рожа знакомая.

— У него не рожа, а лицо, — нервно ответил Боб, — это друг мой. Классный мужик. Во такой! В спецназе служил. Морским котиком. Троих кладет влегкую. И ножи метает вслепую. На слух.

«Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской», — подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.

Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из «Медного всадника». Пока эти два придурка здесь — работать нереально, даже если появится клиентура.

Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.

Ребус.

Совершеннейший ребус.

Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.

Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами «обнесли, суки!».

Хенка бить нельзя, он друг. Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из них пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные шмотки на полу. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.

Из ощущений — суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, идущего от вазы.

И что-то еще мучило Боба, но что, он пока понять не мог. Такое ощущение, что он уже видел эту обстановку. Может быть, в прошлой жизни? Училка по биологии в школе говорила, что это называют ложной памятью. Вполне распространенное явление, особенно если злоупотреблять некачественными стимуляторами.

Хенк стоял в одних трусах рядом с ковром и продолжал сквернословить.

Боб, превозмогая боль, героически напряг память. В голове замелькал калейдоскоп веселых картинок. Зал «Медного всадника», рожа вышибалы, темная улица, плечо Хенка, лужа, темный подъезд, эта комната, снова водка. И дальше — бассейн с Ленкой.

Он опустил глаза. Спал он прямо в толстовке, штанах и кедах. Жарко. Поэтому и приснился бассейн.

Помимо боли, терзала жажда. Но до воды надо еще добраться.

— Что случилось? — прошептал он.

— Обнесли, пидоры! Да еще в бамбук материн нассали! Прикинь, Боб, твари позорные! Найду — закопаю! Живьем закопаю!

— К-когда обнесли?!

— Ночью! Когда мы спали! Дверь подломили!

— Точно?

— А когда же? Вчера я дверь ключом открыл!

— Много взяли?

— А то! Панель плазменную, ноутбук. Брюлики… «Плейстейшн» третий.

— У тебя был «Плейстейшн»?

— Конечно. И центр музыкальный. Новье, только купил. Все, все вынесли… Пидоры, пидоры…

— Точно, пидоры, — поддержал Боб. — Тебя, моего друга, обули. Это все равно что меня обуть. Ничего, Хенк, мы их найдем. Я за тебя любого порву на кусочки. У тебя попить ничего нет?

— Там, на кухне, кран.

Боб с четвертой попытки поднялся с тахты, добрался до кухни, включил кран и подставил под струю рот. Потом голову. То, что вода была горячей, он заметил не сразу. Главное, это вода.

Когда он вернулся в комнату, Хенк набирал номер на телефонном аппарате времен московской Олимпиады.

— Я в ментовку звоню. Пусть анализ мочи из вазы берут. А по анализу быстро козлов поймают!

— Правильно, — поддержал Боб, — анализ — это сила.

И тут он увидел топор, прислоненный к спинке тахты.

Батин топор с десятью зарубками на отполированной ладонью ручке. Ошибки быть не могло. Этот топор Боб узнал бы из тысячи.