Пьесы в прозе

Вы от меня требуете слишком многого, сударыня. Рука иногда недоговаривает. Но есть, конечно, ладони болтливые, откровенные. Лет десять тому назад я предсказал одному человеку всякие катастрофы, а сегодня, вот только что, выходя из поезда, вдруг вижу его на перроне вокзала. Вот и обнаружилось, что он несколько лет просидел в тюрьме из-за какой-то романтической драки и теперь уезжает за границу навсегда. Некто Барбашин Леонид Викторович. Странно было его встретить и тотчас опять проводить. (Наклоняется над рукой Барбошина, который тоже сидит с опущенной головой.) Просил кланяться общим знакомым, но вы его, вероятно, не знаете...

Занавес

1938

-----------------

Изобретение Вальса

Предисловие (к американскому изданию "Изобретение Вальса")

Первоначально написанная по-русски в местечке Кап д'Антиб (французская Ривьера) в сентябре 1938 г., эта пьеса под двусмысленным названием "Изобретение Вальса" -- которое означает не только "изобретение, сделанное Вальсом", но также "изобретение вальса" -- появилась в ноябре того же года в "Русских записках", эмигрантском журнале, выходившем в Париже. Русская труппа предполагала поставить ее там в следующем сезоне, и под руководством талантливого Анненкова начались было репетиции, прервавшиеся с началом второй мировой войны.

Читатели этого несколько запоздалого перевода должны иметь в виду две вещи: во-первых, телетаназия1 в 30-х годах была значительно менее модной темой, чем ныне, так что некоторые места (в которых мы с сыном особо тщательно старались не сбить старомодные складки былого воображения) звучат пророчески, даже дважды пророчески, предугадывая не только позднейшую атомистику, но и еще более поздние пародии на эту тему -- что можно считать прямо-таки мрачным рекордом. Во-вторых, для того чтобы избавить современных читателей от неоправданных домыслов, я хотел бы самым решительным образом указать, что в моей пьесе не только нет никакого политического "послания" (если заимствовать это пошлое слово из жаргона шарлатанской реформы), но что нынешняя публикация английского варианта не содержит конкретного посыла. Я не стал бы пытаться сегодня изобрести моего беднягу Вальса в опасении, что часть меня, даже мою тень, даже часть моей тени могли бы счесть присоединившимися к тем "мирным" демонстрациям, руководимым старыми прохвостами или молодыми дурнями, единственная цель которых -- дать душевное спокойствие безжалостным махинаторам из Томска или Атомска. Трудно, думаю, относиться с большей гадливостью, чем я, к кровопролитию, но еще труднее превзойти мое отвращение к самой природе тоталитарных государств, где резня есть лишь деталь администрирования.

Главные изменения основаны на моих намерениях четвертьвековой давности, возникших летом 1939 г, (в Сейтенексе, Верхняя Вавойя, и Фрежюсе, Вар), когда в промежутках между ловлей бабочек и приманкой мотыльков я готовил свою вещь к постановке. Сюда же относятся купюры в написанных белым стихом речах Вальса, новые подробности, касающиеся смерти Перро, усиление женственности в характере Сна и разговор с Анабеллой во втором акте. Были изменены и имена. Я выбрал Waltz потому, что это выглядит космополитичней, нежели Valse (впрочем, и так и иначе каламбур почти весь увядает). Вместо Trance (транс) было поначалу Сон, но из-за этого в английском варианте возникла бы путаница между son и sun в английской транскрипции. Имена двенадцати генералов (включая трех кукол) были Берг, Брег, Бриг, Бруг, Бург, Герб, Граб, Гриб, Горб, Гроб и Груб, содержавшие непереводимые ассоциации. Теперь они все оканчиваются на фонетически более весомое ump и порождают аналогичный английский ряд смысловых намеков.

В других отношениях переводчики были верны мне в той степени, в которой я мог бы пожелать им быть верными любому другому драматургу. Некоторая формальность выражений, легко соскальзывающих в ритм нейтральной прозы, столь типичная для литературного русского языка (и так близко воспроизводимая нами чопорным английским языком), служит здесь отчасти структурным приемом, цель которого -- создать как можно более острый контраст между фразами, лишенными человечности, и щемящим хаосом, среди которого они бродят.