Пьесы

“Боже, покарай Америку”, — молится Иван Старопупов. И Америка исчезает. Новые для нас государства на старом материке. Ацтеки, инки. В этих государствах мы видим образцы монархии, не утратившей своего сакрального смысла. Общества, сохранившего в себе идеалы жертвенности. И, кстати, приносимые в жертву ацтеки добровольно идут на заклание, с сознанием исполняемого долга подставляя грудь под отточенный нож жреца. (В окно влетает камень.) Нет, прямых параллелей никто не проводит, и не призывает возрождать на Руси язычество по ацтекскому образцу, однако есть повод осознать, что пора вернуться к корням, к истинным и исконным ценностям (любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим богам, как сказано у поэта). И возвращались (к временам, примерно сказать, Алексея Михайловича) как-то удивительно быстро — как бы осознав вдруг, что свобода, под знаком которой совершались перемены нового времени, являет собой не благо, но бремя. Какие-то изменения происходят и в Европе. (В окно влетает петарда. Петарда взрывается.) Что именно происходит, не так существенно: если это возвращение к корням, то к иным — для нас изначально чуждым, если уход, то в какую-нибудь новую ересь. В любом случае нам оказывается не по пути. Может быть, где-то по признаку «пороть — не пороть» проходит граница, где с одной стороны долг и самоотверженность, а с другой — эгоизм, самовольство, гордыня.

Покидает угол.

В окно одна за другой влетают две петарды. Взрываются. Звонит телефон. Петр поднимает трубку.

Привет. Как раз брал трубку тебе позвонить. Мы с тобой на одной волне. Это —знак... Страшно? Не бойся... Жалко, что мы сейчас не вместе. Хотел бы, чтоб — вместе. Сегодня, вчера, позавчера... Какое зарево за окном. У вас тоже? Это вроде северного сияния. Начинается электромагнитная буря. А потом — импульс. Связи не будет. Электроника сдохнет — вся. Провода сгорят… Но не бойся. Это ведь красиво. Сияние… Разве нет. А если красиво, то значит… нет зла… Да, торжественно… Кто-то убоится, а ты не бойся. (В окно влетает дымовая шашка. Комната наполняется дымом.) Помнишь притчу о работниках на поле. Одни работали с первого дня, другие пришли в последний, но все получили свою награду. Все одинаково. Ты слышишь меня? И достаточно даже одного мига, одного слова... как тот грешный разбойник на кресте, который сказал «Помяни меня, Господи» и вошел в Царствие Небесное. «Помяни» это все равно, что «Помилуй», нет — больше чем “Помилуй”. Слышишь меня? О помиловании мы даже просить не имеем права, только бы помнил — Он помнил. А помилует или нет, это уже по воле Его. Но помилует, помилует обязательно, ты только верь, верь. Слышишь меня? И ангелы… унесут на белых крыльях. (Раздаются глухие удары в дверь. В окно влетают петарды.) И небо в алмазах… В одном огромном алмазе. Какc сияет этот небесный камень! Алло! Алло!

Бросает трубку.

Ракеты, наверное, уже выпущены по цели. И летят друг другу навстречу. Господи помилуй!

Дверь рушится свет гаснет. Становится тихо.

Голос Петра: “Боже, покарай Европу”, — молится по утрам Иван Старопупов.

КОНЕЦ

2016 г.

В СИНЕЙ ШУБЕ ДЕД МОРОЗ новогодняя сказка

Действующие лица:

Вася

Дима

Маша

Толик

Дед Мороз в красной шубе, он же Павел Сергеевич

Дед Мороз в синей шубе

Васины папа, мама, бабушка

В пьесе использована запись шахматной партии «Морфи - Герцог Карл Брауншвейгский и граф Изуар», сыгранной в октябре 1858 года в ложе оперного театра во время представления «Севильского цирюльника».

Действие 1

Комната. Две двери, одна — входная, другая, условно говоря, на кухню. Окно. На стене часы.

Мебель: диван, стол, стулья. На столе еда, напитки: пироги, сок, что-то такое. Где-то шахматная доска. В комнате дети — Вася, Толик, Маша. Иногда что-нибудь берут со стола, едят, пьют, потому что праздник.

Впрочем, пока ничего не видно, потому что темно.