В начале октября он был очень беспокоен и все летал и бился в своей клетке. Инстинкт перелета рождал в нем желание лететь куда-то, но железная тюрьма держала его крепко. В это время он должен был сильно чувствовать всю тяжесть неволи.
Но этим не кончилась его история. На следующее лето я раз был снова в Зоологическом саду и нарочно подошел посмотреть моего сарыча.
Клетка его была пуста. Я разыскал сторожа и тот рассказал мне, что сарычу удалось бежать еще весной. Я удивился. Оказалось, что он бежал в то время, как его переносили из теплого помещения в летнюю клетку. Так как он последнее время был смирен, то сторож взял его прямо в руки и понес. Но, завидя свою осеннюю тюрьму, сарыч вдруг рванулся, изодрал когтями и клювом руки сторожа и, вырвавшись, взмахнул крыльями и был таков.
— Молодец, — подумал я.
Мне живо нарисовалась картина его бегства. Дикий неукротимый взгляд, бешеная сила движений, потом широкие сильные взмахи его возмужалых крыльев. Выше, выше, спиральными кругами! Там далеко внизу развернулся под ним огромный грохочущий город с двигающимися людьми и экипажами, с тесными домами и дымящими фабриками.
Там душно и пыльно, там все чужое и ненавистное.
Но вот вдали зазеленели первою весеннею зеленью узоры полей и лесов, вон синяя змейка реки заблестела на солнце. Туда потянула его непонятная сила. И он полетел подальше от людей, подальше от их крепких темниц и железных решеток.
И вот где-нибудь в лесу у болота он завладел высоким густым деревом и поселился на нем, как сказочный Соловей-разбойник.
Непременно расскажу об этом моим мальчикам, когда приеду на озеро. Они будут рады, особенно Алеша.
Зато Ненила… Нет, ей то уж я лучше ничего не буду рассказывать!..