Пестрота отражений (СИ)

— Я здоров, — решительно заявляет он и спускает ноги с кровати. — Камышик умеет меня лечить. Я мальчишек обоих принимал у неё, и дочку приму. Сам же хотел, — добавляет он, немного стушевавшись.

— Не думаю, что это хорошая идея, — заявляю я. Приходится поподробнее объяснить Чаче, что такое кесарево сечение.

— Но ей же будет больно! — ужасается Чача.

— Мне в любом случае будет больно, — замечает Камышинка.

А я начинаю соображать, что с учётом небелковой природы речных дочерей давать ей человеческое обезболивающее нельзя. В лучшем случае бессмысленно, в худшем — опасно. Будь у нас больше времени, можно было бы поэкспериментировать на образцах тканей, но увы, Камышинка сама сказала, что ей осталась пара дней.

— Не знаете ли вы какого-нибудь вещества, которое могло бы притупить боль? — спрашиваю её. — Может, травы или минералы какие-то?..

Но она мотает головой.

— Мы никогда не искали, — говорит она глухо. — Что толку, всё равно не переживёшь…

— «Мы» — это кто? — внезапно становится интересно мне. — Вы знаете других речных дочерей?

Камышинка странно на меня смотрит, как будто я спросила о чём-то очевидном.

— Знаю, но… они не здесь. Домой пути нет. Там всё иначе…

Я начинаю соображать, что это за такой загадочный «домой», но тут моя мысль сворачивает в другую сторону. Если Камышинка устроена похоже на хозяев леса, то ей может подойти обезболивающее, которое подходит им. Таких исследований мы не проводили, но вдруг сами хозяева леса что-то придумали?.. Хотя, конечно, развлекаться подобными штуками без Ирлика или хотя бы Умукха на подхвате мне не очень-то хочется.

— Давайте так, — решаю я. — Операцию проведём завтра. Вы можете оба переночевать в палате, чтобы Камышинку не конвоировать туда-сюда. Я сейчас Чачу переведу, у нас есть свободные. А я пока попробую выяснить насчёт обезболивания.

Поскольку супруги не возражают, я отвожу их в свободную палату и помогаю устроиться, а потом отзваниваюсь Азамату рассказать, к чему мы пришли.

— Ну хвала богам, всё разрешилось! — восклицает он. — Я как эти легенды прочитал, места себе не нахожу. Не представляю, как Чача это пережил бы.

— Ещё не разрешилось, — поправляю я. — Позови-ка ты на ужин Хоса, у меня есть к нему пара вопросов.

24. Лиза

Хос выслушивает меня два раза, прежде чем понимает, чего я хочу. Это не вдохновляет — если он не знает ничего об анестезии, то, скорее всего, и средств для этого никаких не знает.

— Ты никогда не слышал о речных дочерях? — спрашивает Азамат, пока Хос молча гипнотизирует взглядом тарелку.

— Не-а, — буркает тот. — Вообще понятия не имею о таких. Как они хоть выглядят?

Я показываю ему всё тот же снимок. Хос изучает неведому зверушку в абсолютном недоумении.

— Никогда не видел, — наконец заявляет он. — И не слышал. Отец не рассказывал.

— Ну ладно, — я возвращаюсь к насущному вопросу, — так ты не знаешь чего-нибудь, что бы снимало боль? Например, если поранишься, может, какая-то травка помогает?

— Зализывать надо, — отрезает Хос. — Трава не поможет.

Зализывать — это, конечно, интересная мысль, вот только вряд ли Хос станет лизать Камышинку, да и не думаю, что это поможет в плане обезболивания. Я уже выясняла, что в слюне Хоса есть некоторые антисептики, и скорее всего, представление, что рану надо лизать, связано с этим.

— Думаешь, она не вынесет боли от разреза? — спрашивает Азамат озабоченно.

Я развожу руками.

— Она-то, может, и вынесет, кто её знает, какой у неё болевой порог. Хотя может и помереть от шока. Но тут ещё другой момент есть: я никогда не оперировала без анестезии, даже не представляю, как это делать. Ты подумай, она же будет орать и вырываться.

— Может, ей хримги выпить? — предлагает Азамат. — Чтобы заснула?

— Я думала об этом, — кривлюсь, — но кто её знает, как она отреагирует на алкоголь. Может, он для неё ядовит. А даже если нет, представь, вдруг она не заснёт, а опьянеет и начнёт тут… на столе танцевать? Операционном…

— А! — включается вдруг Хос. — Чтобы заснуть, есть грибы.

— Так-так-тааак, — поворачиваюсь я к нему. — Ну-ка поподробнее.

— Когда тяжело болеешь, — поясняет Хос, — надо есть бурые грибы. Тогда заснёшь на несколько дней, а проснёшься здоровым. Ну или хотя бы не таким больным.

— И где растут эти грибы? — спрашиваю я, вооружаясь планшетом с картой.

— Да везде, — отмахивается Хос. — Только… Они вырастают осенью.

— Подожди, о каких грибах ты говоришь? — хмурится Азамат, открывающий на своём буке справочник.

— Ну бурые, — поясняет Хос. — Такие, как стружка прозрачная из земли торчит.

Как следует полистав справочники, Азамат таки находит иллюстрацию, которую Хос узнаёт. Грибы похожи скорее на оборки из прозрачной желтовато-коричневой ткани или лепестки махрового цветка.

— Несъедобны, — читает Азамат, — лекарственной ценности не представляют.

— Ну это они для людей не представляют, — замечаю я, но Азамат вдруг сдвигает брови.

— Я их знаю, — говорит он. — Но они только через пару месяцев начнут вылезать.

Оппачки.