Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.

Некоторое время Лунный Стриж шел не по тракту, а вдоль него, по лесу. Почему-то вдруг разонравилась ему дорога, и все тут. Он слишком привык доверять своей интуиции, чтобы проигнорировать морозный укол тревоги — лучше немного потерять в скорости, чем нарваться на лишние неприятности. Там же, в лесу, он наскоро перекусил, и только под вечер выбрался обратно к тракту. И обругал свои предчувствия последними словами, услышав впереди недвусмысленные звуки. Ржание испуганных лошадей, грубый мужской хохот, мучительные вскрики… он или опоздал, или поторопился. Скорее, опоздал.

На ходу нырнув в Тень, Лунный Стриж выбежал на опушку. Рассматривать, на кого напали грабители, времени не было, да и какая, к демонам, разница? Пятеро вонючих уродов насиловали распятую на земле женщину, которая уже не сопротивлялась, лишь тоненько и жалобно стонала, ещё одна девушка сломанной куклой валялась на окровавленной траве неподалеку, не подавая признаков жизни. Три мертвых мужских тела лежали чуть ближе к дороге, и один разбойник сидел, привалившись спиной к дереву и с гнусной руганью заматывая раненую ногу тряпками. Одним взглядом оценив открывшуюся картину, Лунный Стриж невидимым темным вихрем налетел на пятерку озверелых тварей, вырывая глотки, проламывая тонкие височные кости и расшвыривая агонизирующие тела. Он не стал даже вынимать оружие, дав волю ярости — Тёмный Хисс любит пить смерть через руки своих Посвященных. Раненый разбойник не успел толком понять, что за странная напасть приключилась с его приятелями, как свистящая тьма обрушилась на него, и он отправился вслед за остальными.

Лунный Стриж боялся присмотреться к мертвым телам, боялся отереть кровь с лица умирающей девушки… и слышал где-то по ту сторону Тени злорадный смешок. Павена снова застонала, и он опустился на землю рядом с ней, прикладывая флягу с водой к искусанным, разбитым губам. Вода полилась по щекам, промывая в кровавой маске чистые дорожки, губы слегка приоткрылись. Девушка рефлекторно глотнула, приоткрывая затуманенные болью полубезумные глаза. Она не узнавала человека, склонившегося над ней. Боль и животный ужас — всё, что осталось от неё. И желание умереть поскорее, только бы не бояться больше.

— Павена, — глаза оставались такими же бессмысленными и туманными. — Прости, милая.

Лунный Стриж бережным и точным прикосновением к тонкой, покрытой кровоподтеками и ссадинами шее прекратил её страдания, и нежно поцеловал ещё теплые, но уже неживые губы.

До Хурригсы Лунный Стриж добрался без особых затруднений, оставив десять человеческих и четыре лошадиных мертвых тела в овраге неподалеку от тракта. Пришлось, конечно, изрядно задержаться, перетаскивая тела и заваливая их ветками, но не оставлять же их было у дороги, чтобы у каждого прохожего возник естественный вопрос — если здесь и путники, и разбойники, то кто ж тут был ещё? Хоронить их по всем правилам Лунный Стриж просто не мог — на это ушел бы целый день, и выкопал только одну могилу, для Павены. Собрал у остальных все оружие и мало-мальски ценные вещи, и положил с ней рядом, покрыв свежевскопанную землю дерном, чтобы никому не пришло в голову полюбопытствовать, а что это здесь спрятали? Прочел импровизированную молитву Светлой Райне, потому как настоящих не знал отродясь. И всю следующую ночь продирался сквозь сплетенные колючие ветви, раздираясь в кровь об острые сучья, слыша, как Павена зовет его, и снова не успевая… и снова закрывая её невидящие глаза.

Слишком занятый собственными переживаниями, он почти не обращал внимания на происходящее вовне, отмечая только явные признаки приближения бедствия под именем «Пророк». Все больше бедно одетых, даже оборванных путников попадалось ему навстречу, в основном женщин с детьми и стариков, все менее приветливо встречали в придорожных поселениях бродячего менестреля, всё больше заброшенных домов с заколоченными дверьми с укором взирало на мир мутными окошками. К счастью для местных лихих людей, никто из них не польстился на одинокого музыканта, хотя Лунный Стриж иногда сам выискивал взглядом — не сидят ли лесные удальцы у дороги? Свернуть пару-другую немытых шей он бы сейчас не отказался.