Песнь о Перемышле

— По общему мнению, отец был душой и мозгом обороны Перемышля, — говорит Юрий Михайлович. — И отец не скрывал, что эта оборона и последующие бои на Украине, может быть, самая яркая страница в его военной биографии. Ему не раз предлагали написать об этом и мы — его близкие, и товарищи по службе. — Снегов-младший разводит руками. — Но, к сожалению, пока не удалось найти ничего, кроме этой тетрадки.

— Позвольте мне взять ее с собой?

Юрий Михайлович смотрит на меня с некоторой опаской. Спешу заверить его: пусть не сомневается, эта семейная реликвия вернется в полном порядке, просто хочется посидеть над ней вот так же — с лупой в руках.

Когда-то, еще в армии меня учили шифровальной службе, и, вероятно, теперь мне это помогло. Не знание кодов, нет — у генерала в его записях не было никакого кода, — но просто интуиция бывшего шифровальщика. Поблуждав по лабиринтам чужой мысли, я постепенно научился угадывать, что означают эти «закорючки» и сокращения.

В начале записей содержались характеристики командиров — непосредственных помощников генерала, принимавших участие в разработке плана и осуществлении того знаменитого «первого контрудара», о котором сообщалось в сводке Совинформбюро. Конечно, какое-то представление я о нем уже имел из рассказа хотя бы Патарыкина. Но бывший пограничник недаром предупреждал, что не может сказать больше того, что находилось в поле зрения начальника заставы, а в день ответного удара по врагу — командира роты. Понятно, в его рассказе преобладали описания действий воинов в зеленых фуражках. И все же он повторял, что «одни, без пехотинцев, мы с врагом не справились бы…» Но кто они, эти «пехотинцы», и сколько их было, я впервые узнал из записей генерала Снегова.

К моменту начала войны в Перемышле, кроме штаба корпуса и штабных подразделений, дислоцировалась одна 99-я стрелковая дивизия, имевшая в своем составе три стрелковых и два артиллерийских полка. Дивизия была кадровая, полностью укомплектованная бойцами срочной службы.

У этой дивизии были отличные боевые традиции и замечательные опытные командиры. Командовал дивизией полковник Николай Иванович Дементьев, волевой и инициативный командир, большой знаток тактики ведения боя мелкими подразделениями, прекрасный методист, потративший много времени и сил на подготовку дивизии к активным действиям в случае войны. Начальником отдела политической пропаганды дивизии был А. Т. Харитонов, хороший организатор, умелый воспитатель бойцов-патриотов и сам человек, беззаветно преданный Родине. Заместителем комдива являлся полковник Павел Прокофьевич Опякин, человек умный, собранный, тоже хороший тактик. Начальником штаба дивизии являлся полковник Сергей Федорович Горохов, грамотный штабист, тяготеющий также к строевой работе, авторитетный и любимый в командирской среде благодаря своим знаниям, практическому опыту и личной храбрости.

Следует отметить и замечательного командира-артиллериста начальника артиллерии дивизии полковника И. Д. Романова, чрезвычайно много сделавшего для того, чтобы «бог войны» был, что называется, на «высоте».

Гарнизон был немалый! Под началом у полковника Дементьева находилось больше десяти тысяч человек. Десять тысяч штыков да еще семьдесят два орудия только в артиллерийских полках. Была еще артиллерия полкового подчинения — пушки меньших калибров и минометы. А еще броневики или танкетки в подразделениях специального назначения… И все это, помноженное на молодость, смелость и отличную выучку бойцов, знания командиров, опыт, полученный в походах и на маневрах— ведь 99-я стрелковая дивизия гремела, оказывается, и до войны…

Только сейчас, четверть века спустя, до меня дошел истинный смысл фразы, сказанной когда-то пожилым военным на пункте формирования в Броварах: «Везет этой, девяносто девятой!» Нет, поправивший его собеседник был прав: дивизии не «везло» — она была достойна своей славы!

Под началом у Снегова в Перемышле находилось еще больше войск. Он не перечисляет всех подразделений, но где-то в его заметках мелькают упоминания о корпусной артиллерии, где-то о разведбате и даже о танках. «Я поехал на с. ф. об. р-н Стубно в т., оч. сил. о.» Эту строчку, относящуюся уже к описанию боевых действий, прочитал так: «Я поехал на северный фланг обороны в район Стубно в танке, ибо был очень сильный огонь».

Должно быть всех, кто сражался тогда в Перемышле, генерал и сам мог не знать. Неожиданно для него в один из дней обороны вдруг заговорили из тыла орудия такого крупного калибра, каких в его «хозяйстве» не значилось. Откуда они взялись? «Возм. из рез. АРГК». «Возможно из артиллерийского резерва главного командования», — читаю я.