Песнь меча

– Сука у меня! – закричал Зигфрид.

Он каким-то образом сумел высадиться на корабль Хэстена. Его туда не перенесли, потому что кресло с шестами, на котором его поднимали, все еще стояло на корабле, потопившем «Морского орла». Но огромная сила рук Зигфрида помогла ему перебраться через опускающийся борт, а потом взобраться на «Дракона-мореплавателя». А теперь он лежал, вытянув бесполезные ноги, и в одной руке держал меч, а другой сжимал волосы Этельфлэд.

Его люди ухмылялись. Они победили. Они вернули свой трофей.

Зигфрид улыбнулся брату.

– Сука у меня, – повторил он.

– Отдай ее мне, – сказал Эрик.

– Мы заберем ее обратно, – ответил Зигфрид, все еще не понимая.

Этельфлэд пристально смотрела на Эрика. Ей пришлось распластаться по палубе, потому что ее золотые волосы были в огромной ручище Зигфрида.

– Отдай ее мне, – повторил Эрик.

Не скажу, что наступила тишина. Тишины не могло быть, потому что вдоль линии кораблей Хэстена все еще кипела битва, и ревел огонь, и стонали раненые, но все равно как будто наступила тишина.

Зигфрид обвел глазами людей Эрика и остановил взгляд на мне. Я был выше остальных, и, хотя стоял спиной к восходящему солнцу, Зигфрид, должно быть, увидел что-то, что помогло ему меня узнать, и потому он поднял меч и указал на меня клинком.

– Сними шлем, – приказал он своим удивительно высоким голосом.

– Я не твой человек, чтобы ты отдавал мне приказы, – ответил я.

Со мной все еще было несколько людей Зигфрида, тех самых, что явились со сторожевого корабля, чтобы помешать первой попытке Хэстена вырваться из ручья. Теперь эти люди повернулись ко мне с поднятым оружием, но Финан тоже был здесь, а с ним – мои гвардейцы.

– Не убивайте их, – сказал я. – Просто выбросьте за борт. Они сражались рядом со мной.

Зигфрид выпустил волосы Этельфлэд, пихнув ее назад, к своим людям, приподнял свое громадное, искалеченное тело, облаченное в черное, и подался вперед.

– Ты и сакс, а? – обратился он к Эрику. – Ты и этот предатель-сакс? Ты предаешь меня, брат?

– Я заплачу твою долю выкупа, – ответил Эрик.

– Ты? Заплатишь? Чем? Мочой?

– Я заплачу выкуп, – настаивал Эрик.

– Ты не можешь заплатить даже козе, чтобы она слизала пот с твоих яиц! – взревел Зигфрид. – Заберите ее на берег!

Последние слова были обращены к его людям.

И Эрик напал. Ему не следовало этого делать. Люди Зигфрида не смогли бы свести Этельфлэд на берег, потому что «Дракон-мореплаватель» был подхвачен приливом и его несло мимо наполовину затонувшего «Морского орла». Теперь мы дрейфовали вниз по течению, двигаясь на следующие корабли Хэстена, и я боялся, что в любую минуту нас возьмут на абордаж.

Ралла тоже этого боялся, поэтому потащил нескольких людей к гребцовым скамьям.

– Гребите! – закричал он. – Гребите!

А Эрик бросился в бой, собираясь сразить тех, кто теперь держал Этельфлэд. Ему пришлось пройти мимо брата, который припал к скользкой от крови палубе, – черный и сердитый. И я увидел, как Зигфрид поднял меч, увидел удивленный взгляд Эрика при виде того, как родной брат обратил против него оружие. И я услышал вопль Этельфлэд, когда ее любовник наткнулся на Внушающего Страх.

Лицо Зигфрида ничего не выражало, ни ярости, ни сожаления. Он держал меч, когда его брат согнулся на клинке… А потом, не дожидаясь приказа, мы напали.

Люди Эрика и мои, плечом к плечу, снова начали убивать, и я помедлил лишь для того, чтобы схватить за плечо одного из своих воинов.

– Позаботься о том, чтобы Зигфрид остался жив, – приказал я, даже не посмотрев, с кем именно говорю.

А потом понес Вздох Змея в последнюю резню, случившуюся тем кровавым утром.

Воины Зигфрида умерли быстро. Их было мало, а нас – много. Они продержались мгновение, встретив наш натиск сомкнутой «стеной щитов», но мы налетели на них с яростью, рожденной горьким гневом, и Вздох Змея пел, как вопящая чайка.

Я отбросил щит, желая лишь одного – рубить этих людей, и первый же мой удар сбил вниз вражеский щит и рассек челюсть человека, который попытался завопить, но только выплюнул кровь, когда Ситрик вогнал клинок в открытую красную утробу его рта.

«Стена щитов» сломалась под нашей яростью. Люди Эрика сражались, чтобы отомстить за своего господина, а мои – за Этельфлэд, которая скорчилась, прикрыв руками голову, пока вокруг нее погибали люди Зигфрида. Она пронзительно вопила, безутешно, как женщина на похоронах, и, может, именно потому осталась в живых: в резне на корме «Дракона-мореплавателя» люди боялись ее ужасных воплей. То были ужасные, затопляющие весь мир звуки скорби, и они не умолкли даже после того, когда последние люди Зигфрида прыгнули за борт, чтобы спастись от наших мечей и топоров.

Зигфрид остался один, а «Дракон-мореплаватель» шел теперь полным ходом против прилива, чтобы на немногочисленных веслах выбраться из ручья.

Я набросил на плечи Этельфлэд свой пропитанный кровью плащ. Корабль стал двигаться быстрее, когда гребцы Раллы поймали ритм и еще несколько человек, бросив щиты и оружие, схватили длинные весла и просунули их в отверстия в бортах «Дракона-мореплавателя».

– Гребите! – крикнул Ралла.