Песнь Кваркозверя

Тайгер успел прослужить в «Казаме» всего-то два месяца и еще не привык к мысли о некоторых практических ограничениях магии. Что поделаешь, большинство гражданских склонно считать, что маг просто взмахивает волшебной палочкой, произносит «Бду-бду-бду!» – и дело в шляпе. Так вот, на самом деле все гораздо сложней. Колдовство – это не «что хочу, то и ворочу», это скорее исследование наличных возможностей. Плюс изобретение хитроумных путей в обход известных физических пределов твоего ремесла.

Рулетка между тем продолжала разматываться. Когда оговоренная дистанция была достигнута, я окликнула Мубина.

– Ну что ж, стало быть, отсюда и прыгнем, – долетел с того конца коридора уверенный голос мага. – Итак, семьдесят футов – и трехмиллиметровый фанерный лист нам не помеха!

Я кивнула Тайгеру. Тот уже снял крышечку с одной из множества тревожных кнопок, установленных по всему зданию и снабженных надписью «Магиклизм». Если свеженькое заклинание Мубина сработает недолжным образом, Тайгер нажмет красную кнопку, заработают водные распылители – и магия будет нейтрализована.

Утро среды традиционно предназначалось для магических опытов. Поэтому обитатели Башен загодя припасали резиновые сапоги и облачались в дождевики. Просто от греха подальше.

Мы молча ждали, что будет… Магия – довольно странная сила. Стоящих результатов чаще добиваются одержимые исследователи, свихнувшиеся на своем деле вплоть до несколько антиобщественного поведения. Магия хлещет из указательных пальцев только у тех, кто сфокусировал на этом деле буквально каждый нейрон своего мозга, отринув все менее значительные дела. Именно поэтому в присутствии волшебства сторонним зрителям полагалось вести себя тихо-тихо. Если нарушить сосредоточение, волшебнику придется начинать все сначала. Это все равно, что перебивать при чтении стихов. Так просто не поступают.

Из-за фанерки донеслось неразборчивое бормотание. Потом некоторое время ничего не происходило. После паузы снова послышалось бормотание. И опять – ничего. Когда цикл «бормотание – тишина» пошел по третьему разу, с той стороны долетел легкий хлопок. Это воздух резко заполнил пустоту, образовавшуюся на месте исчезнувшего чародея. Спустя полсекунды Мубин возник перед нами. Его появление сопроводила несильная ударная волна – ее произвел вытесненный воздух.

– Свершилось! – произнес Мубин, глядя вниз. Он стоял точно в центре белого перекрестья. – Семьдесят футов! Притом сквозь трехмиллиметровый фанерный лист! Завтра попробую шестимиллиметровую фанеру, потом перейду к древесно-стружечной плите…

– Здорово, – сказала я. – Нынче же вечером занесу в нашу книгу рекордов.

– Да уж, на данный момент это мое высшее достижение, – взволнованно продолжал Мубин. – И оно делает меня лучшим телепортистом на планете… если только это отребье в «i-Магии» также не занимается перемещением. Ребята, а что вы на меня так уставились?

– Ты… вроде чем-то липким покрыт, – сказала я и протянула руку, чтобы коснуться его. – Словно пончик в глазури.

И в этот момент фанерный лист плавно и медленно развалился на три тонких листа шпона, которые тихо съехали на пол.

– Батюшки, – сказал Мубин. – Получается, я из фанеры весь клей на себе вынес! Ума не приложу, как такое могло случиться?

Мы на это ответить ему не могли, но он на нашу помощь и не рассчитывал, просто ставил вопрос. Что поделаешь, именно так и продвигается наука. Ты все время одерживаешь кажущиеся победы – и тут же напарываешься на непредвиденные осложнения. Сотворишь пламя – и потом не можешь избавиться от икоты. Попытаешься выдавить из тучи молнию с громом – а у всех зрителей почему-то вываливаются из зубов пломбы…

– А ведь Преходящий Лось телепортирует практически не задумываясь, – с некоторым раздражением пробормотал Мубин. – И за угол заворачивает как не фиг делать…

– Так он сам – заклинание, – пришел ему на выручку Тайгер. – Масса у него скорее всего нулевая, все легче.

– Не исключено, – хмуро отозвался Мубин. – Вот бы как-нибудь при случае попристальнее его изучить…

Преходящий Лось с некоторых пор стал форменным властителем его дум. Несколько раз Мубин даже обстреливал его пробными заклинаниями, пытаясь выяснить, какое именно волшебство приводило его в действие. Пробы дали не так уж много информации. Только то, что автор Лося был предположительно греком. И предположительно использовал Протокол Эмуляции Разумности, приписываемый Мандрейк.[18] Не слишком ценные сведения, ведь и без того известно, что все явления, имитирующие жизнь, на том стоят.