Пешки

— Вот именно! — Травница оттаскивала в сторонку большой оранжевый щит, покрытый разводами ржавчины и облупившейся краски, когда‑то на нём было предупреждение, теперь же он сам это предупреждение собой и являл. — Если место не хорошее, то никто и не обратит внимания на маленький всплеск. Глянь, как здесь солнечно и тихо…

Фыркнув на такое определение, будто для работы духовника свет и тишина были хоть как‑то важны, Яританна высыпала из подола огарки свечей и принялась расставлять их кругом. Травницу аж распирало от любопытства посмотреть, как вызов днём выглядит, потому что ночное представление произвело на неё впечатление неоднозначное и повторять его совсем не хотелось.

— Слушай, а откуда ты свечки спёрла? — поинтересовалась Эл, крутя в руках расписной огарок.

Танка нахмурилась и вырвала из её цепких ручек ценный реквизит:

— Обижаешь. Сами подарили. У крестьян примета плохая, если в доме что‑нибудь от нашего брата остаётся. Кстати, очень удобная примета. После пары лет постоянной практики свечи и мелкую атрибутику вообще перестаёшь закупать.

— А вот это что? — девушка азартно тыкнула пальцем в выцарапанную в земле корявину.

— Не мешай! Думаешь, легко днём нужные чары ловить? Иди вон, под знаком посиди, насладись процессом.

Алеандр крепко надулась и действительно отползла к знаку, предварительно перетащив его к сухенькому семейству только наливающихся соком кулачиков. Пощипывая розовато — красные ягодки прямо с куста, девушка демонстративно уставилась на работу подруги. Днём вся внушительность действий развеялась сама собой. Сейчас всё выглядело значительно прозаичнее, спокойнее и как‑то уютнее, что ли. «Наверное, поэтому, — подумала травница, — все их ритуалы в темноте и проводятся, чтобы зрители боялись и уважали». Воткнутые в землю свечи казались жуткой нелепицей, оплывшие, неровные и совершенно не устрашающие. Начертанные на земле таинственные знаки уже не впечатляли и всё чаще смахивали на смутно знакомые иллюстрации из учебных пособий. Да и подруга в свете дня со своей раскраской и подоткнутым подолом вызывала совершенно нездоровый смех, нежели благоговение.

— Это другая схема, — серьёзно пояснила Танка, покрепче затягивая волосы. — Всё сложно. Поэтому, заклинаю, не мешайся. После первого‑то раза за нами лось прицепился. А если вся стая носиться начнёт?

Эл сделала рукой жест, что рот её скован, а кандалы неподъемны. Духовник только хмыкнула и вошла в круг. В этот раз линии не светились, поблёкшие под лучами солнца. Неуловимый ритм не бил в ушах, поглощённый шумом весёлого леса. Движения духовника не завораживали своей отчуждённостью, а были ломки и неестественны, почти отталкивающи. Сегодня Алеандр Валент окончательно разочаровалась в тёмном шарме стези духовника. Травница понуро взирала на подругу, даже не утруждая себя вылавливанием токов чар или концентрацией на внутренней стороне процесса. Призрачный зверь не появлялся, а в сон клонило всё больше.

Неожиданно позади послышался странный шорох. Девушка испуганно оглянулась, ожидая появления распотрошённой стаи, но сзади никого и ничего не было. Может, днём призраки просто не видны? От этой мысли Алеандр стало как‑то не по себе. Шорох повторился, но уже подозрительнее.

— Та-а-а-ан? — дрожащим голосом окликнула подругу подмастерье. — Э-э-э, у тебя там всё в порядке?

Вместо ответа снова что‑то зашуршало. Паника ловко подкралась со спины и вцепилась в горло.

— Таночка, что ты делаешь?

Духовник что‑то почти неслышно бухтела, сидя спиной к единственному наблюдателю и заставляла кружиться над головой хоровод пытающих свечек. Валент уже было наплевать на предупреждения, когда к шуршанию добавился звук глухого падения. Девушка встала на четвереньки и бодренько засеменила к такой надёжной и спокойной в любых жизненных передрягах подруге. У той находился план на любой случай жизни. Не сразу, не всегда хороший, но обязательно находился.

Над головой взывающей начал неторопливо стягиваться эфир, формируя почти материальную воронку и поднимая резкие порывы настоящего ветра вокруг своих полупрозрачных спиралей. Духовник продолжала что‑то петь. Алеандр вжала голову в плечи и продолжала упорно ползти, превозмогая сопротивление раскручивающейся спирали. Из центра воронки показались передние копыта, голубоватые, прозрачные, но на вид совершенно здоровые. Ветер усилился и почти заглушил шорох, только спокойнее от этого не становилось. В круге свечей не колыхалась и былинка. Эл стиснула зубы и сделала последний рывок. Неожиданно под ладонью что‑то больно всполохнуло. Нарисованные символы, в прошлый раз мирно летавшие вокруг духовника в этот раз остались на месте и яро охраняли территорию. Девушка попыталась отнять руку и взвыла от боли, когда через неё прошёл полный заряд, поднимая дыбом даже тяжёлую косу. Из глаз посыпались искры.