Пешка в чужой игре

  - Гражданин начальник, никто их не трогал, - сказал кто-то из этапников. – Тут такая теснота, что не мудрено споткнуться и упасть. А может обморок у них от духоты, в камере дышать нечем от большого скопления людей. В камере одобрительно засмеялись.

  - Вы что тут мне яйца крутите?! – закричал вышедший из себя капитан. – За дурака меня держите?!

  - Ни в коем случае, гражданин начальник, - с довольной ухмылкой возразил Горби.

  - Молчать! – криком перебил говорившего капитан. – Опять ты бузишь?! Соскучился по карцеру?! Ведь только отсидел десять суток. Могу ещё разок устроить тебе это удовольствие.

  - Прикажете его сопроводить? – тут же спросил старший контролёр и даже руки потёр от предвкушения удовольствия.

  - Не надо, - недовольно поморщился дежурный помощник начальника тюрьмы. – Пусть катится к чёртям собачьим. Надоел он мне здесь, как заноза в жопе.

 Старший контролёр молча пожал плечами и даже вздохнул с сожалением, словно его вдруг лишили большого удовольствия.

  - Приготовиться с вещами на выход, через полчаса погрузка, - раздражённым тоном бросил на ходу капитан и вышел из камеры.

 Контролёры поспешно последовали его примеру. Вновь противно заскрежетали ключи в замочной скважине и лязгнули стальные задвижки.

  - Спасибо вам, - поблагодарил Сабуров своего заступника. – Я отслужу...

  - Мне слуги не нужны, - усмехнулся Виктор.

  - Я не так выразился, - сконфузился Сабуров. - Я могу рассказывать...Я помню наизусть многие романы и повести. Например - роман Александра Дюма "Граф Монте-Кристо", я помню наизусть от первой, до последней буквы. Это мой любимый роман ещё с детства.

  - Нормальный ход, - одобрительно засмеялся Горби. – Может, в «столыпине» в одну клетку попадём, там и расскажешь.

 Звяканье ключей за дверью камеры прервали разговор этапников. Дверь распахнулась, и на пороге опять появился дежурный помощник начальника тюрьмы в сопровождении контролёров. На этот раз два контролёра держали в руках кипы папок с личными делами этапников...

 ... Погрузка, наконец, закончилась. Вагон, снаружи очень похожий на почтово-багажный и прозванный в народе «столыпиным», рывком тронулся с места и покатился, вздрагивая и покачиваясь из стороны в сторону на стрелках, резко остановился, потом опять медленно покатился к вокзальному перрону, где был подцеплен к пассажирскому поезду сообщением Москва - Владивосток.

  - А теперь, я думаю, пора бы уже и червячка заморить, - сказал Горби после того, как поезд, наконец, тронулся и все устроились на своих местах.

  - Морить-то его почти нечем, - сказал Виктор. – Кроме хлеба, сахара и селёдки ничего нет.

  - У меня есть...Берите, кушайте, - сказал Сабуров и начал торопливо вытаскивать из сумки колбасу, сыр, масло...

  - Сам ешь, - сказал Виктор. - Дорога предстоит дальняя, так что припасы тебе ещё пригодятся, а мы обойдёмся тем, что нам выдали на этап.

  - Верно сказал, пусть сам хавает свою жрачку. Может, у малолеток что-нибудь со стола упало, - буркнул Горби.

 В камере-купе засмеялись. Все знали о чудачествах малолеток и их многочисленных «подлянах».

  - Дуркуют пацаны, сигареты в красной пачке - западло, со стола пайка упала, не поднимают, колбасу не едят, - вклинился в разговор молодой этапник, который, по всей видимости, сам недавно перешёл из колонии для малолеток на «взросляк». – У них на эту тему даже стих есть:

  - «Сало, масло «западло»,

    Сигареты «Прима» тоже,

    Колбаса на *** похожа», и так далее...

  - Дети – они и в лагере дети, - усмехнулся Горби. – Наслушались рассказов о блатной романтике, напридумывали себе всякого. Ничего, на взрослую зону придут, закончатся мамины передачки и посылки, сразу все «подляны» забудут. На голой пайке долго не подуркуешь.

 ...На вечернюю оправку в туалет первыми стали выводить женщин. Как сквозь строй проходили они по узкому коридору вагона, ловя на себе жадные, голодные взгляды истосковавшихся по женским телам, мужчин. Большинство прямо прилипли к решётчатым дверям камер-купе.

  - Милая, «пульни сеанс»! – крикнул кто-то проходившей по коридору молодой женщине.

  - С картинками, в натуре! Век свободы не видать! – поддержал просителя сосед по камере.

  - Трусики покажи! – закричали в другой камере.

  - А ещё чего показать? – не поворачивая головы, спросила женщина.

  - Коблиха! Ковырялка! – звонкими голосами кричали малолетки. – Попробуешь пальчика - не захочешь потом мальчика!

  - Сопли утрите, - бросила малолеткам на ходу женщина, потом снисходительно улыбнулась и, чуть замедлив шаг, подняла подол платья до пояса, оголив не только стройные ноги, но и бёдра, поражая этапников, прильнувших к решётчатым дверям камер-купе, мимо которых она проходила, белизной и размерами своих ягодиц.

 Восторженный, одобрительный рёв одновременно вырвался из нескольких десятков мужских глоток.

  - Что за шум? – грозным голосом спросил выскочивший из своего купе начальник конвоя с погонами старшего лейтенанта на плечах.

  - Да вон, стриптиз устраивает, - кивком головы указал на женщину выводной конвоир.

  - По просьбе зрителей, - добавил второй конвоир.