Пешка? Королева!

– Это ничего не изменило бы, – устало произнес он. – Думаю, ты и сама прекрасно знаешь, что все это лишь красивые слова. В том, что касается бизнеса, мысль Чарлза Фонтейна работает как часы, она гибка и быстра, но когда вопрос касается человеческих отношений, тем более его единственной дочери… Я ушел от него, чувствуя себя опустошенным и ничего не замечая вокруг. Отец с матерью были дома. Я не мог сказать им всей правды, сказал только, что все это из-за того, что мы встречаемся. Моя мать умоляла меня отступиться от тебя, но… – Джек покачал головой, словно отгоняя от себя все свои прежние сомнения. Из его груди вырвался судорожный стон. – Я понял, что не смогу этого сделать. Я был как жеребец, который вдруг обезумел и поскакал, закусив удила. Может, это было юношеское упрямство и горячность, вызванная несправедливостью… не знаю. В общем, в тот момент мною правили эмоции, а в таких делах нужна холодная голова. – Впервые за время этого неприятного разговора в глазах Джека что-то блеснуло. Лили почему-то пришло в голову сравнение с холодным стальным клинком. – Когда я пришел на наше место, то увидел твоего отца. Должно быть, принятое мною решение отражалось на моем лице. Твой отец кинул на меня презрительный взгляд, кивнул и с циничной улыбкой сел в машину. Уехал он не сразу, сперва открыл окно и сказал, что ожидал от меня больше здравого смысла и я просто смешон, так как ты уже давно в Окленде и не желаешь меня видеть. Я не поверил ему. Я побежал домой и стал звонить тебе как сумасшедший, но ты не брала трубку. Тайком я пробрался к твоему дому и стал следить, но тебя так и не увидел. Я был в таком отчаянии, что на некоторое время забыл даже про отца, про то, что с ним будет. Что будет с нами.

В горле Лили встал ком. Рыдания душили ее, но глаза оставались сухими и были полны боли и сострадания.

– Он отослал меня, Джек, – дрожащим голосом сказала она. – Теперь я знаю, что он солгал мне, но тогда… тогда у меня не было причин не верить ему. – Она провела пальцем по его щеке и коснулась твердо сжатых губ. – Я правда уехала в Окленд, но совсем не по своей воле. – Лили невесело улыбнулась. Она посмотрела на Джека, но он засомневался, что она его видит.

Я трусиха и предательница – вот кто, молча кляла себя Лили. Ее отец виноват, но ее вина не меньше: она побоялась дать ему отпор, когда он вернулся домой, метая громы и молнии, потому что узнал о ее беременности. Ей не хватило мужества Джека, чтобы смело встретить ярость отца, хотя сейчас Джек сам, очевидно, считает, что поступил глупо. Но разве это глупо – защищать то, что тебе дорого, и не соглашаться с неприемлемыми требованиями даже ради сохранения жизни или незапятнанной репутации? Он сделал это ради нее, а она… она предала его, при первых же сомнениях убедила себя, что во всем виноват он, и перестала бороться.

– Когда я приехала в Окленд, я пыталась до тебя дозвониться, – бесцветным голосом продолжила Лили, избегая смотреть Джеку в глаза. – В то время я не могла позвонить тебе просто так, чтобы об этом сразу же не стало известно моему отцу. Однажды мне удалось тебе позвонить, но никто не брал трубку. Я оставила сообщение на автоответчике. Сказала, что я в Окленде, как меня найти и телефон, по которому до меня можно было дозвониться, но ты так и не позвонил. Я была напугана, растеряна и обижена. Потом, когда мой отец сказал, что ты просил передать ему, будто я тебе больше не нужна, я сначала не поверила. Но ты не звонил и не звонил. Я еще несколько раз пыталась до тебя дозвониться, пока отец не сказал, что тебя нет в Уанмате. О том, как он поступил с твоим отцом, он не сказал мне ни слова.

На виске Джека нервно забилась жилка.

– У отца была страшная депрессия, – глухо сказал он. – Мать боялась, как бы он не совершил какой-нибудь глупый поступок. Ее мысли были так заняты этим, что она сначала случайно стерла все сообщения на автоответчике, затем чуть не спалила дом, оставив включенной плиту и забыв про нее. Но это было не самое страшное. Ее опасения подтвердились. Она позвонила мне на работу и каким-то чужим голосом сказала, что отец уехал в «Фонком», чтобы еще раз поговорить с Чарлзом Фонтейном, но так и не вернулся. Я отпросился с работы – владелец бензоколонки, до которого дошли слухи о том, что случилось с моим отцом, пошел мне навстречу. Когда я примчался домой, мама была бледна и напугана, но еще держала себя в руках. Она стала обзванивать знакомых и друзей отца, а я не мог сидеть без дела и отправился его искать. Я обнаружил его машину в стороне от основной дороги, ведущей к вашему дому. Он врезался в столб. Машина была разбита вдребезги. – Джеку пришлось сделать несколько глотков, прежде чем он смог продолжить. – Отец был еще жив. Когда я подбежал, он пришел в сознание и едва слышно сказал, что задумался, что он не хотел и виноват… попросил у меня прощения, и почти сразу его не стало.