Пешие прогулки

Осознавал прокурор и всю опасность своей затеи. Если уж Бекходжаевы ни перед чем не останавливались, то Шубарин тем более. Азларханов на миг представил лицо Ашота, бывшего чемпиона страны по самбо, – этот думать не станет, если поступит приказ…

И всплыло в памяти предупреждение конвоя для особо опасных преступников: «Шаг в сторону считаю за попытку бегства и стреляю без предупреждения…»

Да, на предупреждение теперь он рассчитывать не мог – не та игра и не с теми…

«С волками жить – по-волчьи выть» – вспомнилась вдруг пословица и, кстати, наверное, это и было ответом на мучившие его вопросы – так и следовало поступать, чтобы войти в доверие и стать незаменимым человеком для Шубарина.

Это решение приободрило Амирхана Даутовича. Он распаковал несколько свёртков и коробок, и через десять минут в щербатом зеркале гардероба отражался высокий, элегантно одетый мужчина в светло-серой тройке, серебристой рубашке с голубым галстуком, в модных итальянских ботинках. «Да, пожалуй, этот тип, что в зеркале, уже ближе к Шубарину и Файзиеву, могут принять за своего», – с усмешкой подумал Амирхан Даутович, разделся и лёг спать.

На другой день, впервые за полтора года жизни в «Лас-Вегасе», Амирхан Даутович завтракал не в чайхане. Утром он прошёл обычным своим маршрутом и был в «Лидо» к восьми – он уже знал распорядок своих новоявленных шефов. И действительно, когда он вошёл в зал, Икрам Махмудович был там. Линию поведения прокурор уже выстроил окончательно и оттого уверенно, не дожидаясь приглашения Адика, сразу пошёл к столу.

– Доброе утро, – приветствовал Азларханов растерявшегося Плейбоя – тот явно не ожидал встретить прокурора здесь поутру, да ещё так неожиданно преобразившегося.

– С утра такой парад, решили нанести визит в горком, горисполком? – поинтересовался на всякий случай Икрам Махмудович.

– Нет, никаких официальных визитов. Артур Александрович не разрешил никакой самодеятельности.

– Да, он этого не любит, – подтвердил Плейбой.

За завтраком неожиданно пришла мысль и о линии поведения с Файзиевым. За два дня общения, из разговоров, коротких реплик, Амирхан Даутович понял, что хотя Файзиев вроде и является вторым лицом в деле после Шубарина, но вся власть, принятие важных решений остаётся за Артуром Александровичем, и не исключено, что не во все планы посвящал он своего помощника. Значит, ему следовало прибиваться к одному берегу, откуда могла исходить вся информация, и не бояться, даже если кому-то покажется, что он оттирает Файзиева и претендует на особое положение возле Шубарина. Такое поведение в подобном кругу вполне объяснимо и логично: кто владеет большей информацией и причастен к стратегии дела, тот и весит больше. Чем алчнее, бесцеремоннее он будет выглядеть, тем естественнее покажется его поведение – нравы дельцов он знал хорошо.

Поэтому под конец завтрака, давая понять, что над ним властен лишь один Шубарин, Азларханов сказал:

– Пожалуйста, распорядитесь, Икрам Махмудович, чтобы телевизор и видеомагнитофон перенесли с третьего этажа ко мне в номер. Артур Александрович рекомендовал мне посмотреть несколько фильмов, боюсь, когда он вернётся, мне будет не до домашнего кино. А я пока схожу к себе на новую квартиру и встречусь со строителями. Я решил все же отделать прихожую пенепленом, а не деревом – так, кажется, будет уютнее. – И считая, что разговор окончен, встал.

Икрам Махмудович, ещё не привыкший даже к внешнему преображению прокурора и явно не знавший, как истолковать неожиданное поведение Азларханова, ответил:

– Делайте, как хотите, Амирхан Даутович. Квартира ваша – лишь бы она вас радовала. А насчёт видика я сейчас же дам команду. Верно вы сказали: когда вернётся Артур Александрович, вам не до кино будет – слишком много для вас накопилось дел.

Из ресторана Ликург вышел в хорошем настроении – он чувствовал, что одержал первую маленькую победу, радовался, что выбранная линия поведения оказалась верной. В просторном холле «Лидо», обставленном на старый (нэпманский, подумалось Азларханову) манер фикусами и оранжерейными пальмами в кадках, отражавшимися в зеркальных стенах, прокурор увидел Факира. Сурик Мирзоян, дожидавшийся кого-то, окинул Амирхана Даутовича цепким взглядом, но прокурора в нем сразу не признал – только когда Азларханов уже дошёл до выхода, резко развернулся и бросился к стеклянной двери зала: наверное, хотел предупредить Файзиева на всякий случай.

В квартире у него уже вовсю кипела работа: в одной из комнат поверх деревянных полов настилали паркет, в ванной и кухне хозяйничали слесари – меняли сантехнику.