Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)

— Лобсанг! — раздался голос из темноты. — Вы не заболели? Голос служителя отрезвил меня подобно ушату холодной воды.

— О! — сказал я робко. — Я забыл, я думал, что опоздал на службу. Я забыл, что освобожден от нее!

Раздался сдавленный смешок и голос сказал:

— Я зажгу лампу, потому что сегодня очень темная ночь.

Слабое мерцание появилось в дверном проеме — в самом неожиданном месте! — и служитель вошел в комнату.

— Чрезвычайно забавное происшествие, — сказал он, — я вначале подумал, что стадо яков вырвалось на свободу и оказалось здесь.

Его улыбка исключала возможность какой-либо обиды. Я снова устроился на полу, и служитель с лампой удалился. В более светлой части комнаты, где находилось окно, вспыхнула, раскалившись добела, падающая звезда и закончила путешествие по бесконечным просторам космического пространства. Я повернулся на бок и уснул.

На завтрак была все та же пресная и приевшаяся тсампа с чаем. Питающая, поддерживающая, но не вдохновляющая. Потом появился служитель и сказал:

— Если вы уже готовы, я должен проводить вас в другое место.

Я встал, и мы вышли из комнаты. На этот раз мы шли незнакомой дорогой в такую часть Чакпори, о существовании которой я не знал. Вниз, такая длинная дорога вниз, что, казалось, мы погружаемся во внутренности самой Железной Горы. В кромешной тьме мерцала только наша лампа. Наконец служитель остановился и указал направление:

— Идите прямо и войдите в эту дверь слева.

Поклонившись, он повернулся и пошел в обратном направлении.

Я устало двинулся вперед, полный любопытства:

— Что теперь?

Я дошел до указанной двери, вошел в нее и остановился в изумлении. Первой вещью, привлекшей мое внимание, было молитвенное колесо, стоявшее посреди комнаты. У меня была возможность лишь бегло взглянуть на него, и это молитвенное колесо показалось мне очень странным. Затем было произнесено мое имя.

— Вот и ты, Лобсанг! Мы рады видеть тебя здесь.

Осмотревшись, я увидел моего Наставника, ламу Мингьяра Дондупа. С одной стороны от него сидел Великий Лама-врач Чинробнобо, а с другой — резко выделяющийся своей внешностью индийский лама по имени Марфата. Индийский лама когда-то изучал западную медицину и даже учился в Германии в одном из университетов, я полагаю, в Гейдельбергском. Сейчас он был буддийским монахом — ламой, конечно, а не обычным членом буддийской общины.

Индиец взглянул на меня таким пытливым и пристальным взглядом, как будто через мое тело рассматривал на моей спине материал, из которого была изготовлена мантия, — казалось, он смотрит сквозь меня. Однако в данном конкретном случае я не чувствовал за собой никакой вины и так же пристально посмотрел на него. В конце концов, почему я не могу пристально смотреть на него? Я был ничем не хуже его, потому что меня обучали лама Мингьяр Дондуп и Великий Лама-врач Чинробнобо. Вымученная улыбка появилась на его губах, она, казалось, причиняла ему сильную боль. Он кивнул и обратился к моему Наставнику:

— Да, я удовлетворен, этот мальчик именно таков, как вы говорите.

Мой Наставник улыбался, но не было никакой натянутости в его улыбке — она была естественной, искренней и очень сердечной.

Великий Лама-врач сказал:

— Лобсанг, мы пригласили тебя в эту секретную комнату, чтобы показать некоторые вещи и побеседовать о них с тобой. Твой Наставник и я исследовали тебя и вполне удовлетворены твоими способностями, развитие которых будет продолжаться. Наш индийский коллега, Марфата, сомневается, что подобное чудо существует в Тибете. Мы надеемся, что ты докажешь истинность всех наших утверждений.

Я посмотрел на индийца и подумал: «Вот человек, у которого преувеличенное мнение о себе».

Обращаясь к ламе Чинробнобо, я сказал:

— Уважаемый Учитель! Высочайший, который настолько добр, что несколько раз удостоил меня аудиенции, специально предупреждал, чтобы я не давал никаких доказательств, заметив, что доказательство является лишь временной помощью для ленивого разума. Жаждущие доказательства не способны воспринять доказываемую истину, независимо от того, насколько хорошо она доказана.

Лама-врач Чинробнобо захохотал с такой силой, что меня, казалось, вот-вот сдует порывом ветра, мой Наставник также смеялся. Они взглянули на индийца, который сидел, сердито глядя на меня.

— Мальчик! — сказал индиец. — Твои слова верны, но слова ничего не доказывают, как ты сам сказал. Теперь скажи, мальчик, что ты видишь во мне?

Я почувствовал беспокойство, потому что многое из того, что я увидел, мне не понравилось.

— Прославленный господин! — сказал я. — Я боюсь, что услышав слова о том, что я вижу, вы можете очень обидеться и подумать, что я просто дерзко веду себя, а не отвечаю на ваш вопрос.

Мой Наставник, лама Мингьяр Дондуп, утвердительно кивнул, а лицо Великого Ламы-врача Чинробнобо стало расплываться в широкой сияющей улыбке, становясь похожим на восходящую полную луну.

— Говори что хочешь, мальчик, у нас нет времени на пустые разговоры, — сказал индиец.