Пещерный лев

Он с торжествующим видом перенес плетенки с огнем в становище вахов. Они смотрели на него с любопытством, а предводительница орды покачала головой. Уламр объяснил ей жестами, как люди его племени утратили огонь и как он, Нао, сумел его снова завоевать. Но никто не понимал молодого уламра, и вождь с грустью спрашивал себя, что это за люди, не из тех ли они жалких племен, что не умеют согреваться в холодные дни, не умеют отгонять ночь, жарить пищу. Старый Гоун говорил, что такие племена существуют, это низшие существа, так как не обладают тонкостью их слуха и обоняния.

Нао, охваченный жалостью к вахам, стал показывать им, как разжечь пламя, как вдруг заметил среди ивняка женщину, которая ударяла одним камнем о другой. Посыпались искры, вдоль сухой тонкой травинки заплясала маленькая красная точка, затем загорелись ветки; женщина тихонько раздувала огонь, он стал пожирать свою пищу.

Сын Леопарда застыл в изумлении. Он подумал: «Вахи прячут огонь в камнях».

Подойдя к женщине, он старался получше рассмотреть, что она делает. Инстинктивно женщина сделала недоверчивый жест. Затем, вспомнив, что этот человек спас их от гибели, она протянула ему камни. Он жадно рассматривал их, не найдя ни одной трещины, изумился еще больше. Он их ощупал: камни были холодные. Нао спрашивал себя с беспокойством: «Каким образом огонь живет в этих камнях?.. И почему же он не разогрел их?..»

Он вернул камни с тем чувством страха и недоверия, какое внушают людям таинственные и незнакомые предметы.

Глава 6 В стране воды

Вахи и уламры пересекали Страну воды. Вода была повсюду: в стоячих болотах, поросших водорослями, кувшинками, ненюфарами, стрелолистами и камышами; в торфяных топях, в озерах, в реках, перерезанных узкими перемычками из камня, песка и глины. Она выступала из-под земли, спускалась по склонам холмов, иногда беря свое начало из расщелин, терялась под землей. Вахи знали, что Нао решил идти на северо-запад. Они провожали своих спасителей до границ Страны воды, изыскивая кратчайшие и наименее опасные дороги. Местность они знали превосходно. Порой вахи вели за собой уламров по таким потаенным проходам и тропам, о существовании которых ни один человек другого племени не мог бы догадаться. Иногда они строили плоты для переправы, перекидывали стволы деревьев через пропасти, соединяли берега реки висячими мостами из лиан. Вахи плавали хотя и медленно, но очень искусно, если только не было в воде некоторых трав, перед которыми они испытывали суеверный страх.

И вместе с тем все их поступки и движения были полны какой-то неуверенности, словно эти люди только что очнулись от сна или, напротив, борются с непреодолимой сонливостью.

Эти места изобиловали пищей. Вахи знали множество съедобных корней; в особенности же они были искусны по части ловли рыбы. Они умели ловить ее с помощью гарпунов, хватали рыбу прямо руками, запутывая ее в мягкой траве; умели привлекать ее по ночам горящими головешками, направлять целые стаи в бухточки. Вечерами, сидя вокруг костра, вахи испытывали тихое, молчаливое счастье. Они любили сидеть, тесно прижавшись друг к другу, быть может, им казалось, что их ослабевшие, вялые тела станут более сильными от ощущения близости людей своего племени. Уламры же, напротив, часто уединялись, особенно Нао. Иногда вахи пели, очень монотонно, бесконечно повторяя одни и те же звуки, в своих песнях они прославляли смелые подвиги давно умерших героев.

Но все это нисколько не интересовало сына Леопарда. Он испытывал ко всему этому почти отвращение. Зато он с величайшим интересом наблюдал за их охотничьими приемами, за тем, как они работают, особенно за тем, как они пользуются своими метательными снарядами и добывают из камней огонь.

Нао и сам быстро научился владеть их оружием. Так как он внушал союзникам всевозрастающую симпатию, они ничего от него не скрывали, он мог пользоваться их оружием, и когда однажды один из вахов потерял свой метательный снаряд, они в присутствии Нао изготовили новый.

Женщина-вождь дала ему такой снаряд, и скоро уламр научился владеть им с неменьшей ловкостью, чем вахи, но с неизмеримо большей силой.

Но постичь тайну добывания огня он не мог. Эта тайна внушала ему страх. Он только издали наблюдал, как вспыхивали из камней искры; он задавал себе вопросы, которые оставались без ответа. Но с каждым разом он все больше привыкал к этому зрелищу, и постепенно страх уступил место любопытству.