Пещерный лев

Он двинулся под прикрытием кустарника на запад. Затем свернул в высокую траву и, превосходя в беге и кзаммов и Гава, скоро очутился у опушки соснового бора.

Теперь ему необходимо было дать знать Гаву о своем присутствии. Он трижды крикнул, подражая оленю, — это был сигнал, знакомый уламрам. В обычное время Гав услыхал бы зов вождя, но теперь он устал, внимание его было всецело обращено на преследователей, поэтому зов не дошел до него.

Тогда Нао решил больше не скрываться; он покинул траву и с боевым криком уламров появился на равнине. Продолжительный вой, повторенный всеми отрядами кзаммов, был ему ответом. Гав на мгновение остановился от удивления, затем во весь опор помчался к сыну Леопарда. Нао бежал теперь в единственно возможном направлении — к западу, но третий отряд кзаммов, заметив его маневр, пустился ему наперерез.

Таким образом, беглецы оказались окруженными с трех сторон: севера, юга и востока, дорогу на запад преграждала высокая скала, взобраться на которую было чрезвычайно трудно. И тем не менее Нао направил свой бег прямо к скале. Кзаммы, считая себя уже победителями, громкими криками подгоняли друг друга. Некоторые из них были уже в пятидесяти локтях от уламров и на ходу заносили копья, готовясь метнуть их в противника. Но Нао, увлекая за собой товарища, вдруг неожиданно нырнул в кустарник и скрылся в узкой расщелине. Этот проход он заранее заметил, когда осматривал местность с вершины скалы.

Кзаммы завыли от бешенства. Часть их проникла в ущелье, остальные побежали в обход.

Между тем Нао и Гав вихрем неслись по ущелью. Они с легкостью могли бы опередить погоню, если бы почва не была такой неровной. Это сильно замедлило их бег, и когда они, наконец, покинули расщелину, то оказалось, что трое кзаммов, бежавших в обход скалы, успели их обогнать и отрезали им отступление на север.

Нао хотел повернуть было на юг, но оттуда уже явственно доносился шум приближающейся погони. Всякое колебание становилось смертельным.

Тогда он бросился прямо на приближающихся кзаммов с топором в одной руке, с палицей в другой, в то время как Гав приготовил свое копье.

Боясь упустить уламров, кзаммы окружили их цепью. Нао наскочил на стоявшего слева от него противника. Это был молодой воин, ловкий и гибкий. Он поднял топор, чтобы отбить нападение, но удар палицей выбил из его рук оружие; второй удар уложил его на месте.

Двое других людоедов накинулись на Гава, рассчитывая быстро разделаться с ним и затем соединенными силами напасть на Нао. Гав метнул копье и ранил одного из нападающих, но, прежде чем он успел воспользоваться рогатиной, его самого ударили в грудь. Сын Сайги отскочил в сторону и тем спасся от второго удара, который был бы смертельным.

Кзаммы погнались за ним. Один напал на него спереди, другой старался ударить его в спину. Ему грозила гибель. Но в это время к нему подоспел Нао. Огромная палица ударила с таким шумом, будто свалилось целое дерево; один из врагов повалился на землю, другой отступил к северу, откуда приближался целый отряд его сородичей. Но было уже поздно: уламрам удалось избежать окружения; они кинулись на запад, где путь был свободен. С каждым прыжком увеличивалось расстояние, отделявшее их от противника. К тому времени как солнце поднялось на середину неба, они опередили кзаммов на шесть тысяч локтей. Уламры надеялись, что враг прекратит преследование, но каждый раз, оглядываясь назад с какого-либо холма, они видели за собой остервенелую стаю бегущих врагов.

Гав заметно слабел. Его рана не переставала сочиться кровью. Сначала текла только тоненькая струйка; несмотря на отчаянный бег, рана, казалось, закрылась, но затем, после нескольких неловких движений, красная жидкость начала бить ключом. Когда на пути попадались молодые тополя, Нао делал из листьев кашицу и залеплял ею рану, но кровь не останавливалась. Мало-помалу скорость Гава становилась равной скорости кзаммов, а затем он стал отставать. Кзаммы настигали беглецов. И сын Леопарда думал о том, что если Гав не наберется сил, их настигнут раньше, чем они добегут до стада мамонтов. Гав все больше терял силы, он уже с трудом взбирался на холмы, ноги его дрожали, лицо приняло пепельный оттенок, сердце слабело. Он шатался. А кзаммы все приближались.

— Если Гав не может больше бежать, — сказал Нао глухим голосом, — пожиратели людей настигнут нас раньше, чем мы доберемся до реки.

— Глаза Гава больше не видят, сверчки трещат в его ушах, — пробормотал молодой воин. — Пусть сын Леопарда один продолжает путь. Гав умрет за огонь.

— Нет, Гав не умрет!

И, вскинув Гава себе на спину, Нао двинулся дальше.