Пещерные голуби

— Ничего удивительного. Старостина жена бросила, на работе над ним смеются. Как дальше жить мужик не знал, хоть в петлю лезь. А тут человек рассказывает ему басни интересные, успокаивает его и обещает всё исправить. Вот и Старостин поплыл. Только когда без яиц остался, понял во что вляпался. Однако поздно уже было. Эти два парня уже вместе с Мерином были на тот момент. Который в кресле сидел, его Толиком зовут, так он до утра такие истории рассказывал, чего им только Мерин не обещал. И в которого я стрелял, выжил к стати, его и зовут Васька Отмороженный.

— Как выжил? — Удивился Алексей. — Я же видел как он на пол рухнул.

— Выжил, Отмороженный. В этой же больнице сейчас и лежит. Я у него уже побывал, так он говорит сначала действительно сознание потерял, а потом в себя пришёл и боялся пошевелиться. Думал, мы их всех пострелять хотели.

Ляпунов заметил, как настороженно на него смотрит Алексей.

— Ты, Алексей, не бойся. Своего ты на глушняк завалил. С такой дыркой в башке выжить не возможно. Ты себя как чувствуешь?

— Ничего, нормально.

— Поспать хоть удалось?

— Нет.

— Ну, ничего, пройдёт время и всё забудется. Я тоже помню, когда первый раз в человека стрелял, так потом пистолет взять в руки боялся. Давно это правда было.

— Виктор Степанович, та девушка, которая умерла, это Лёхина девушка была. Они любили друг друга. — Негромко сказал Мишка.

— Вот даже как? Тогда держись, Алексей. Трудно здесь что-то тебе посоветовать, ты главное в себе не замыкайся. Я, пожалуй, с начальником отдела поговорю, возьму тебя к себе в опера. Пойдёшь?

Алексей смутно представлял себе работу оперативных сотрудников милиции. Знал лишь только, что они были на передовой борьбы с преступным миром. А что ещё надо ему теперь? Скольких таких вот Меринов он сможет остановить? Сколько жизней спасти? Сколько сохранить спокойствия в людских домах?

— Да! — Голос Алексея был твёрд.

Эпилог

Большинство людей, оказавшихся в тюремной камере, шокирует стоящий там запах. Вдыхать ароматный букет из запахов испражнений, потных мужских тел, похлёбки и сдобренного затхлым воздухом, с непривычки может не каждый. Однако, сидевших в камере одной из тюрем в Свердловской области нисколько не смущал этот аромат. Многие из них имели за плечами не одну ходку и тому подтверждением были многочисленные наколки, покрывающие синевой их тела.

Четверо осужденных сидели за столом, предназначенным для приёма пищи и играли в карты.

— Ну чё, бродяги, банкую ещё по одной? — Сказал один из сидевших за столом. Его худое лицо и лысая голова были обтянуты бледной кожей.

— Валяй. Только что-то сегодня фарта нету. — Ответил ему сидевший напротив. Разошедшиеся в улыбке губы обнажили ряд металлических зубов.

Все четверо кинули на середину стола по сигарете и лысый начал сдавать карты.

Неожиданно раздался шум открывающегося окошка в двери камеры.

— Шухер, — прошипел лысый и быстро сгрёб карты обратно.

В открывшиеся окошко можно было увидеть конвоира. Окинув беглым взглядом камеру, он громко сказал:

— Осуждённый Усов, приготовиться на выход.

— Вот черти! Кому я понадобился? — Тихо сказал с металлическими зубами и неспеша встав пошёл к двери.

Конвоир вывел Усова из камеры и повёл по ярко освещённым коридорам. Когда они зашли в административный корпус, то Усов занервничал. Ничем хорошим пребывание здесь закончиться не могло. Подойдя к двери с надписью «Начальник колонии полковник Сергеенко Н.Т.» конвоир скомандовал:

— Стоять! Лицом к стене!

Усов замер, уткнувшись в стену. Неужели к самому Барину его ведут? Только не сюда. От плохих предчувствий заныл живот. За время своего пребывания в этом заведении Усов только раз видел Барина издалека. Это был растолстевший боров средних лет, лицо его было ярко красного цвета. Среди зэков поговаривали, что Барину лучше лишний раз не попадаться на глаза. Он жаден и злопамятен. Конвоир постучал в дверь и последние надежды рассыпались в прах.

— Да. — Раздался с другой стороны двери густой голос.

Конвоир открыл дверь и с порога доложил:

— Осуждённый Усов по Вашему приказу доставлен.

— Заводи. — Ответили из кабинета.

— Усов, в кабинет. — Приказал конвоир.

Шанс на то, что это всё-таки ошибка бесследно испарился и Усов шагнул внутрь кабинета.

— Осужденный Усов Андрей Павлович, тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, отбывающий наказание по статье…

Неожиданно Барин махнул рукой, останавливая Усова.

— Погоди. Конвойный, подожди за дверью.

Конвоир нерешительно затоптался. По инструкции он не имел право оставлять осужденного.

— За дверью подожди, — уже громче сказал полковник.

Этого было достаточно и в кабинете остались двое.

В наступившей тишине Барин внимательно рассматривал осуждённого. В свою очередь Усов по выражению лица полковника тоже пытался понять, что его ожидает. Однако, лицо Барина казалось сделанным из красного кирпича и было непроницаемо.

— Сколько ты у нас уже находишься? — Неожиданно спросил Барин.

— Осуждён первого апреля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, — отчеканил Усов.