Пещера и тени

Придя из первого своего похода на север без золота, Сальседо обнаружил, что принцесса Кандарапа во время его отсутствия умерла. Сепеда полагает, что то был очередной обман. Заговорщики, поскольку их планы рухнули, решили отказаться от своих замыслов, и мнимая принцесса исчезла. Могила, которую показали Сальседо, на самом деле была пуста. Тем не менее сердце его было разбито. Когда, молчаливый и безутешный, вернулся он на север, его люди стали требовать, чтобы он повел их к тайным золотым копям, но он отказался. Сподвижники ожесточились против него, и Сепеда, видимо, был в ярости более других. Наконец, проникнувшись к ним жалостью (а собственная участь была ему безразлична), он согласился их вести. Они отправились к проклятому месту в горах, и там Сальседо заболел лихорадкой.

Когда он, уже при смерти, лежал в хижине, его принцесса предстала перед ним. Дрожа от радости, задыхаясь, Сальседо произнес ее имя и попытался сесть. Он сорвал с груди маленькую ладанку с цветами, которые она подарила ему на прощанье. Хрупкие сухие лепестки высыпались ему на ладони, и он протянул их ей. Стоявшие поблизости думали, что у него бред, как вдруг, содрогнувшись, они услышали смех богини и ее ужасный голос. «А теперь умри, испанец! — воскликнула она. — Пусть золото убьет тебя!» И плюнула ему в руки. Он откинулся на изголовье, отвернулся и умер.

Когда его люди приготовляли тело для погребения, они увидели, что сухие лепестки зацвели. В руках Сальседо были живые цветы, свежие и благоуханные, как утренняя заря.

Поскольку он умер молодым, покорение севера не было завершено — и оставалось незавершенным все последующие столетия: жители гор большей частью так и остались недосягаемы для испанцев и слуг Христовых. Там, где остановился Сальседо, восторжествовала богиня. Старая религия и поныне держится в горах.

Сальседо и других конкистадоров мало интересовала сущность гонимых ими культов, но тот самый иезуит, отец Хосе Ибаньес, который изложил гипотезу Сепеды, одним из первых заглянул с великим изумлением в пантеон туземных богов. В упомянутых выше «Сообщениях и легендах о завоевании Филиппин» у него имеется длинное примечание о богине пещеры:

«По всей видимости, сию пещерную богиню считают также богиней реки и дождя, скал и гор, диких животных и растительности, полей и риса, а равно лунной богиней любви. Жена бесплодная понесет, если ночью придет с мужем в пещеру или будет плясать на скале в новолуние. Молодые пары, пред тем как сочетаться браком, жертвуют богине белую курицу, если они бедны, если же богаты, то жирную свинью. Бесприданницы, воззвав к ней о помощи, чудесным образом оказываются с приданым, свадебными нарядами, драгоценностями и мясом для свадебного пиршества. Однако нередко богиня любви заманивает юношей и девушек в свою пещеру, а потом находят их, бродящих, подобно лунатикам, и никогда они не обретают вновь разума. Когда же она не в духе и привередничает, то опустошает землю наводнениями, засухой или насылает на людей мор и голод — как ей вздумается. Посему и страшатся ее и почитают, ибо она непостоянна, как луна. Крестьяне же особенно стараются умилостивить ее, делая многие подношения пещере либо ее жрицам в дни, когда начинают те или иные работы в поле».

Шаг от отца Ибаньеса к ученому-доминиканцу Исидоро Санчону (1591–1648) есть скачок от фольклора к науке. Отец Ибаньес — искатель экзотики; брат Санчон всюду и во всем ведет себя как в лаборатории. В четырех томах, посвященных местным туземным культам, этот ученый муж исследует язычество пяти областей страны (северных нагорий, долины реки Кагаян, Центральной равнины, полуострова Батаан и земель в окрестностях озера Лагуна де Баи) и делает следующее умозаключение: здесь на смену охотничьей культуре и мужским божествам приходит культура земледельческая с ее богинями, потому что обработка земли была по преимуществу делом женщин. Этот же сдвиг объясняет появление большого числа колдуний, которые становятся жрицами.