Пещера Черного Льда

— Приберись, прежде чем вернуться. Раз уж нам предстоит пожениться — а теперь уж точно придется, — я не желаю, чтобы моя жена являлась на людях растерзанная, словно девка из веселого дома. — С этими словами он послал чалого рысцой и покинул поляну.

Эффи посмотрела ему вслед. Левая щека у нее онемела, и вся она озябла так, как никогда еще не доводилось. Даже сердце у нее озябло. Сама не зная почему, она стала называть Каменных Богов. Инигар Сутулый говорил, что они — суровые боги и не отвечают на мелкие просьбы. «Никогда ничего не проси для себя, Эффи Севранс, — вновь услышала она строгий старческий голос Инигара. — Только для клана». Для Эффи Рейна Черный Град была все равно что клан, поэтому она произнесла девять священных имен.

Когда она назвала Бегатмуса — его еще именуют Темным Богом, а глаза у него будто бы из черного чугуна, — Рейна шевельнулась. Она свела вместе ноги и обхватила себя руками. Все ее тело как-то съежилось и свернулось, как сухой лист. Она не издала ни звука, не пролила ни одной слезы — просто сжималась в клубок, пока Эффи не стало казаться, что спина у нее вот-вот переломится.

Эффи заплакала. Она сама не сознавала, что пла'чет, пока во рту не стало влажно и солоно. Случилось что-то плохое. Эффи не знала что, но две вещи она знала наверняка.

Рейне плохо.

И она, Эффи Севранс, могла бы этому помешать.

Амулет все знал. Он хотел сказать ей. Пытался сказать. Он толкался что есть мочи, но она не захотела слушать.

Выбравшись из кустов, она стряхнула снег с тулупа и юбки. Она не знала, плачет она еще или нет: щеки так замерзли, что не чувствовали слез.

Она могла бы помешать Мейсу сделать с Рейной плохое. Могла бы зажать амулет в кулаке и держать его, пока не увидела бы это плохое. Как тогда, с батюшкой...

Сильная дрожь прошла у нее по спине. Эффи вдруг захотелось уйти отсюда, забиться в свою каморку, и она бегом бросилась вниз по южному склону.

Она не знала, сколько ей понадобилось времени, чтобы вернуться к Рейне — должно быть, четверть часа, не больше, — но когда она вышла на поляну, Рейна снова стала прежней. Она пригладила волосы, стряхнула с юбки лед и туго застегнула тулуп до самых колен. Увидев Эффи, она улыбнулась.

— А я уж хотела идти тебя искать. Пора вернуться домой. Давай-ка я посажу тебя на Милашку. — Она говорила спокойно, разве что чуть напряженно, и глаза у нее были мертвые.

Эффи ничего не ответила из-за комка в горле.

9 СЕДАЛИЩЕ ДХУНОВ

Вайло Бладд плюнул в собаку, хотя предпочел бы плюнуть на своего второго сына. Охотничий пес, наполовину волк, с толстенной шеей, оскалился и зарычал на хозяина. Другие собаки, привязанные позади него, тоже подняли шум. Плевок черной жвачки попал на переднюю лапу полуволка, и пес принялся грызть и выкусывать ее. Вайло не улыбнулся, но испытал удовольствие. Этот зверь наверняка взял больше от волка, чем от собаки.

— Ну а ты чего хотел бы, сын мой? — спросил он, продолжая смотреть на пса. — Отцовские планы тебе, как видно, не по душе?

Второй сын Вайло, Пенго Бладд, что-то пробурчал. Он стоял слишком близко к огню, и его лицо, и без того красное, стало точно запеченное мясо. Шипастый молот лежал у его ноги, как собака.

— Надо идти на Черный Град, пока победа за нами. Сидя сложа руки, мы упустим случай захватить их земли одним ударом.

Вайло Бладд, сидящий на огромном каменном Седалище Дхунов, что находилось в середине самого мощного и лучше всех укрепленного во всех клановых землях круглого дома, в раздумье сплюнул еще раз. Жвачки во рту больше не осталось, и он набрал слюны, проведя языком по зубам. Каменные Боги! Как они болят, эти зубы! Надо будет найти человека, который выдрал бы их. А потом убить его.

Вайло улучил момент, чтобы бросить взгляд на сына. Пенго давно не брился, и щетина обводила его лицо. Длинные волосы на затылке, заплетенные в косы, тоже имели запущенный вид. В них застряли гусиный пух и сено. Вайло издал горлом резкий звук. Законные отпрыски всегда растут избалованными. Среди бастардов таких нерях не бывает.

— Сынок, — проворчал он, — я управляю этим кланом тридцать пять лет — на добрых пять лет больше, чем ты живешь на свете. Ты, наверно, сочтешь похвальбой мои слова о том, что Бладд под моей рукой добился многого, ну да мне все равно. Кланом командую я — я, Собачий Вождь, а не ты. Ты вождь того, что мне заблагорассудится тебе дать.

Глаза Пенго сузились, и кожаная петля молота скрипнула, стиснутая в кулаке.

— Дхун наш, и Черный Град тоже может стать нашим. Черноградцы...

Вайло пнул полуволка, и тот с воем отскочил назад.

— Черноградцы только и ждут, чтобы мы на них напали. Они закупорят свой круглый дом, точно девичью щелку, как только мы перейдем их границу. Они не дураки и не проворонят свое добро в отличие от дхунитов.

— Но...