Пещера Черного Льда

— На, возьми. — Он снял с медного крючка рог с порошком священного камня. — Инигар удалил из камня твою долю. Вырубил из камня кусок величиной с сердце и велел Длинноголовому увезти его прочь, а Мейс приказал истолочь его в прах.

Райф затаил дыхание. Его отделили от священного камня, как Айана, второго сына Орнфеля Черного Града, убившего Родди Дхуна, последнего из клановых королей. Айан думал, что отец ему скажет спасибо за стрелу, посланную в горло Родди, а Орнфель Черный Град вместо этого отсек сыну обе руки.

«Короля не подобает убивать стрелой, — сказал он. — Надо было пустить в дело меч или не делать этого вовсе».

— Ты больше не мой брат и не мой кланник, — тихо молвил Дрей, вернув Райфа к настоящему. — Сейчас мы расстанемся навсегда. Возьми мою долю священного камня... я не хочу отпускать тебя без защиты.

Их глаза встретились, и Райф увидел перед собой человека, который мог бы стать вождем. Не время было задавать Дрею какие-то вопросы об Ангусе, Эффи и клане — Райф мог только смотреть на него, стараясь запечатлеть в памяти его образ.

А потом и для этого времени не осталось.

Ниже по реке раздался чей-то крик, и на пригорке показался всадник, окутанный дымом. Волчья голова у него на панцире, обработанная кислотой и углем, ошарашивала чернотой пустых глазниц, разинутых ртов и обгоревшего дерева. Это был Мейс Черный Град, пока еще не заметивший братьев.

На одно краткое мгновение Райф вообразил себе, как Дрей уйдет с ним, как они, два изгнанника, будут странствовать по Северным Территориям с мечами в руках. Но этому не суждено сбыться. Есть Эффи, есть клан... есть Аш. И впереди у них дни, что темнее ночей.

Райф взял рог у брата. Надо было уходить, пока Мейс не увидел их вместе. За себя Райф не беспокоился — ему отчасти даже хотелось схлестнуться с Мейсом, — но он не мог поставить под удар Дрея. Не мог после того, что было.

Никогда не сможет.

Пальцы Дрея, клейкие от крови, на миг прилипли к пальцам Райфа.

— Иди, Райф. О клане я позабочусь.

Это были самые мягкие слова, которые Райф услышал от Дрея с тех пор, как тот ворвался к нему в темницу — в другой жизни, как казалось теперь. Райф в последний раз посмотрел брату в глаза и отвернулся.

Дрей, поймав его за руку, сунул туда что-то твердое и холодное, и Райфу показалось, что сердце у него сейчас разорвется.

Его клятвенный камень. Дрей хранил его у себя до сегодняшнего дня.

Пригибая голову против ветра, Райф зашагал на запад.

42 ГАНМИДДИШСКИЙ ПЕРЕВАЛ

Сарга Вейс лежал под навесом сланцевой глыбы. Ледниковые языки, сползавшие некогда с Дробящихся Полей к Горьким холмам, тащили за собой исполинские груды камня. Даже и теперь, тысячи лет спустя, кое-где еще наблюдались последствия ледникового отступления. Одним из таких мест были северные склоны Горьких холмов чуть ниже Ганмиддишского перевала. На гладкой поверхности скал пробивался только скудный лишайник — ни кусты, ни деревья так и не смогли здесь прижиться. Ветер сразу унес бы их прочь.

От этого ветра страдал теперь Вейс, закутанный в одеяло из нежнейшей козьей шерсти. Ход втиснулся в стальную нишу у него за спиной, заняв самое лучшее место. Близость его теплого пахучего тела внушала Вейсу отвращение, как и те чувства, которые испытывал по этому поводу он сам. Однако перебраться в другое место ему даже в голову не пришло. Лежа под своим навесом и притворяясь, будто спит, он мог без помех наблюдать за Марафисом Глазастым и Асарией Маркой.

Расставшись вчера вечером с Собачьим Вождем, Марафис заставил свой отряд из одиннадцати человек ехать всю ночь. В Иль-Глэйве они купили для Асарии и запасного пони, но Марафис предпочел взять девушку с собой на коня. Он стремился проделать обратный путь в возможно меньшие сроки — «поскорее убраться от вони этих клановых ублюдков», как он говорил. В этом Вейс был склонен с ним согласиться.

Буря, нагрянувшая с севера, задержала их в двух лигах от перевала. Сначала Нож попытался продолжить путь, заявив, что никакая клановая буря гвардейца не остановит, но когда устрашающий порыв ветра сорвал поклажу с его коня, ему поневоле пришлось взять свои слова назад и устроить привал.

Лагерь разбили в глубокой расщелине между двумя сланцевыми стенами. Вейс счел, что это наилучшее место в таких обстоятельствах, и поспешил забиться под самый узкий и наименее заманчивый карниз. Он полагал, что никто не захочет разделить с ним это убежище, но Ход все-таки забрался туда, находя это забавным. «Раз это я буду позади него, а не наоборот, то все, считай, в порядке». Другие встретили эти слова хохотом, а Вейс вспыхнул до корней волос и долго думал, как отомстить Ходу, прежде чем уснуть.

Уже светало, на востоке поднималось унылое красное солнце. Семерка начала понемногу копошиться. Их кожаные плащи плохо защищали от бури, а овчины, впопыхах закупленные в Иль-Глэйве, промокли и сильно воняли. Один гвардеец, мрачный гигант со свинцовым взглядом, растапливал в котелке кусок лосиного сала, и Вейса мутило от чада.